Королевский маскарад - Оксана Демченко

– Но если я скажу Лилиане, что ее подруга высветляет волосы, чтобы отбить у сестры мужа? – обеспокоилась герцогиня. – Ведь все равно скажу, у меня на языке не удержится.

– Это мелочь.

– А если скажу…

– Ты не столь глупа, чтобы не знать, что есть большое зло, а что – глупость, – рассердилась рыжая. – Обзаведись нормальным мужем, который будет тебе поприятнее князя северян. Умным. Даже самой дикой ведьме понятно: в больших играх двора у тебя, дорогуша, никаких шансов. Пусть муж занимается политикой, а ты – глупостями.

– Тогда и его, как отца, – прошептала Амалия.

– Мои слова – штука особенная, – гордо сообщила Сэльви. – Пусть только попробуют и потом пеняют на себя. Что отошлют, то назад к ним вернется, если человек тебе дорог и душа у него не окончательно гнилая. Ясно?

Амалия задумчиво кивнула. И с сожалением прикинула, как трудно объяснить деревенской ведьме, что такое браки богоравных. Интрижки заводить – это так, дань моде и способ борьбы со скукой. Никто не возразит, если делать все осторожно и не на виду, как дура-сестрица. Зато жениха ей, самой знатной и богатой наследнице юга, могут подобрать только император, его дядя Ловид или родной дед Марий. Еще, само собой, жених – если бы таковой имелся и почему-то отказался от самой восхитительной нимфы Империи… Дед выбрал трех унылых и важных стариков от пятидесяти и дальше. Император отдал право избирать Ловиду, и тот предложил столь же пожилого северянина. Но упомянул, что в завещании смертельно больного князя будет указано имя Лаура. И вот она едет, как последняя служанка, куда велено, а не куда хочется.

– Скоро у императора начнутся балы, – грустно сообщила Амалия. – А здесь, на глупом севере, по слухам, только с медведями танцуют. Под простуженную хриплую дудку.

– Тут ездят к эльфам, – усмехнулась Сэльви.

– Однако же… А как получить приглашение? – оживилась герцогиня.

– Князь Поморья наверняка приглашен, – предположила ведьма. – Будет тебе ноги оттаптывать медведь из рода Берников, вот радость-то…

Карета ухнула в очередную яму, и герцогиня, попытавшаяся сердито изругать ведьму, чуть не прикусила язык. Вздохнула, тоскливо глянула за окошко. Леса, убогий проселок, по деревенькам – хмурые здоровенные мужики дикого вида. Даже трактирщики таковы, что шуметь боязно. Нависают над головой, гудят неспешным тяжелым басом, по утрам подают герцогине – кашу… Любимый крошечный песик давно не показывает носа из-под хозяйкиной юбки. Как увидел северного волкодава, так и смолк, укрылся и только постанывает иногда тихо, жалобно. А вчера ночью в лесу выли настоящие волки. Эти края не для игрушечных собак. Наверное, они не особенно приятны и для нее, жительницы юга. Скоро начнется зима. Говорят, здесь она столь холодна, что слова замерзают в воздухе и падают в снег…

Амалия нахмурилась, зябко поежилась, стала молча считать версты и дни до столицы – оказалось пять переходов. Или шесть, если опять пойдет дождь и дорога раскиснет. Там ее встретит старый больной князь, все снова покатится по колее, вырытой и надежно углубленной Ловидом. И слова ведьмы потеряют всякий смысл.

С подсчетом дней Амалия не ошиблась.

Вот только у ворот стольного Белояра князь ее не встретил. Лишь хмурый и злой посол Империи метался у обочины, шипел и чего-то требовал, а рядом безмятежно и даже, кажется, весело наблюдали имперское бессилие городской воевода и думский боярин – так здесь зовут важных доверенных людей канцлера, припомнила герцогиня.

– Приветствуем, девонька, – загудел боярин, убогой простотой манер подобный лесному трактирщику. – В отъезде князь-батюшка, ты ужо не серчай. Поживешь покудова в тереме, пообвыкнешь, городишко наш оглядишь. Ну поехали, что ль? Я сам буду Терпень, князю первейший советчик. Светелку мы тебе наилучшую выделили…

Боярин говорил и говорил, и герцогиня впадала в тихое и мрачное отчаяние от слов, тона и вида города. Все чужое! Ничего понятного и нормального. Люди ходят по мостовым, не кланяясь до земли, и тем более не падают ниц при виде боярина. Хуже того, нахально заглядывают в карету, здороваются и даже пытаются угостить герцогиню пирожками. Мальчишка лет пяти устроился на отцовых широких плечах и орет во все горло: «Князю жену привезли, вроде мила, только тоща – ужасть». И никто его не одергивает, хоть следовало бы выпороть… Спасибо ведьме, выбралась из кареты, уперла руки в широкие бедра и зычно сообщила, куда и как быстро следует всем двигаться, не донимая скромную девушку, пока лично у нее, у настоящей рыжей ведьмы, мирное настроение. Иначе – «того»…

Загадочную и многообещающую угрозу приняли и поняли. Забившуюся в уголок кареты Амалию обсуждать перестали. И переключились на Вису, смутить которую оказалось невозможно. Она охотно поедала пирожки, давала советы пекарю по улучшению рецепта, предлагала не глазеть на то, что дышит под чужой кофточкой, иначе родная жена без магии на один глаз зрение убавит. Посидев за шторкой минут пять, Амалия затосковала. Снаружи не так уж и плохо, ничего действительно дурного и злобного не говорят. Рыжая сунула голову в окошко, явно подслушав мысль.

– Вылезай, а то от любопытства лопнешь, – подмигнула она. – Хороший городок, веселый.

Амалия смущенно пожала плечами и задумалась. Может, рискнуть и выглянуть в оконце? Но тут снаружи раздался звонкий и долгий визг – ведьма замерла на месте и остановила весь поезд невесты. Герцогиня досадливо зашипела: ничего в щель сбоку от занавески не видно! Решительно поправила рукава и открыла дверцу.

Рыжая прыгала вокруг резных, выточенных из цельного дуба фигур огромных туров. Щупала пальцами дерево, охала, восхищалась и требовала подарить ей бесподобный трактир целиком и немедленно! Герцогиня нашла дикую архитектуру занятной, но ведь не настолько! В Империи точат статуи из мрамора, это куда более благородно. Хотя, стоит признать, изба внушает странное ощущение покоя и добротности. Ведьма уже обнимала кабанов – скамейки у входа. Толпа зевак росла, боярин ничего не делал, забавляясь сценой. Охрана, присланная местным городским воеводой, стояла и глупо глазела. Амалия огорченно хмыкнула. Здесь, это видно сразу, рыжую считают красивее имперской нимфы. Она как-то не приглядывалась… А ведьма и правда хороша. Особенно теперь, когда зеленые глаза горят настоящим интересом. Даже странно потемнели в глубине, будто ночь вниз заглянула…

Обидно и непривычно – первый случай, когда сравнение по внешности не в ее, Амалии, пользу. Герцогиня топнула ножкой и обернулась к боярину. Зря, что ли, она учила их тягучее наречие?

– Мы остаемся здесь до приезда жениха, – твердо сообщила она. – Я не пойду в чужой дом без приглашения хозяина. Это понятно?

– Воля ваша, – вроде бы и не расстроился боярин. – Охрану мы снарядим.

– Кто это строил? – не унималась ведьма. – Где мастер? Я хочу такое же! Немедленно!

– Мне казалось, она посолиднее, – пожаловалась Амалия. – Все же я ее маркизой сделала.

– Рыжие завсегда с чудью, – вздохнул Терпень. – Но все ж лучше, чем черноглазые ведьмы, те совсем невыносимые, упрутся – не своротишь, так у нас говорят.