Дежурный по континенту - Олег Горяйнов

Ольварра в ответ исходил маньянскими любезностями, требовал записать его в вечные друзья красноречивого майора, в главном же оставался непреклонен, как сразу целых сто матерей-настоятельниц, как гранитная скала посреди тихого озера, как истинно влюблённый старикан, всю жизнь привыкший беспрекословно получать всё, на что ложился его лукавый прищуренный глаз.

Кончилось всё это тем, что Серебряков плюнул, взял за шиворот Акоку, который до сих пор ничего не мог понять, и пошёл к своей “мазде”. Садясь в машину, он с досады так приложил бедолагу Эриберто лбом к верхней части дверцы, что тот и вовсе впал в какой-то полутранс и сидел теперь, прислонясь башкой к боковому стеклу, бессмысленно тараща пустые глаза в надвигающуюся темнотищу.

Отъехав от дома Тихого Дона с километр, Серебряков остановился посреди дороги и с минуту размышлял. Затем он полез в пакет, куда слуга-индеец сложил акокины вещи, и достал оттуда телефон. Повернув шпенёк, он с удовлетворением обнаружил, что телефон работает.

– Слушаю, – ответили ему по-русски.

Номер был исключительно для своих. Слышимость была идеальной.

– Шеф, – сказал Серебряков, инстинктивно понижая голос и осматриваясь вокруг. – Ну, она здесь. Старый хер её не отдаёт.

– Вот как? Почему?

– Вы не поверите – он, похоже, в неё втрескался по самые уши.

– Да?..

– Ну…

– А я-то думал, что это у нас – страна чудес. Ладно, возвращайтесь.

Серебряков засунул аппарат в карман штанов. Все, приватизировано. Хорошая штучка, подумал он с тёплым чувством обретения. На душе у него полегчало. Да и о чём, собственно, беспокоиться? Дело он сделал: бабу не получил, зато точно узнал, что она здесь.

Да! Он сунул руку в карман Акоки и достал оттуда часы «Роял Оук», белого золота, с шестью бриллиантами вокруг циферблата, швейцарской фирмы Одемар-Пигэ. Вот это да! У него даже в животе потеплело, как от рюмки водки. Ну, теперь определённо ему нечего расстраиваться. Хоть судьба-злодейка его искомой девкой и не отоварила, всё равно он в прибытке, да в каком!

Он тронул с места и скоренько покатился вниз. Ладно, я даже этого мудацкого Касильдо не изувечу, раз так, подумал он. Дам пару раз в ухо, баксы отберу – и гуляй, вася.

Тут шина переднего колеса взорвалась, и машина завиляла из стороны в сторону.

– Ах ты, блядь!!! – заорал Серебряков так, что даже Акока проснулся. – Вот же только этого мне не хватало сегодня для полного счастья!..

Полчаса возни с запаской. В этой долбанной темнотище. Посреди диких гор и джунглей.

Да, природа поддерживает равновесие. Принял подарочек – получи гадость в качестве компенсации. Чтобы служба мёдом не казалась.

В сердцах он пнул взлохмаченное колесо и открыл багажник. Тут же под ухо ему уткнулся холодный ствол, и хриплый голос приказал ему положить руки на капот и расставить ноги на ширину плеч.

Откуда-то из-за спины на машину посветили несильным фонариком, и в свете этого фонарика майор увидел, как некто в бесформенном хаки с автоматом в руке и с чёрной повязкой на физиомордии вытаскивает из салона вялого Акоку.

Похоже, старому мафиози приснился здец3.14, не без удовлетворения подумал Серебряков. Сам он не особенно разволновался. Ему случалось бывать в подобных переделках, и он твёрдо усвоил, что когда тебя держат на мушке, лучше всего помалкивать и сохранять спокойствие, а рот разевать только когда тебя персонально спросят о чём-нибудь. Он и молчал. Требовать консула, как оно полагается по инструкции, можно в густонаселённом квартале столицы дружественного государства, да и то желательно при свете дня, а здесь, в горах, ночью, можно такого консула получить в одно место, что мало не покажется.

Руки ему заломили за спину и защёлкнули на запястьях наручники. А перед тем – охлопали по бокам, но ничего, кроме телефона и часов, не нашли. Телефон не взяли. Часы тоже оставили. Так чего расстраиваться!

Ничего, подумал он. Хотели бы пришить – сразу бы пришили.

Ствол автомата подтолкнул его в сторону джунглей.

Да это же террористы, вдруг сообразил Серебряков своей активизировавшейся от изрядной порции адреналина соображалкой. Братки за своей сестрёнкой пожаловали. И, похоже, собираются нас с Акокой на неё обменять. Ха-ха. Один такой сегодня уже пытался. Теперь этого одного такого… тем же самым по тому же самому…

Они вошли в лес. Какой-то худенький топал перед ним, подсвечивая фонариком-карандашом ему под ноги. В слабом лучике света Серебряков видел чёрные армейские говнодавы с высокой завязкой, маскировочные штаны – и больше ни хера.

Они углубились в джунгли метров на двести, после чего ему велели сесть, что он и исполнил без промедления. Рядом плюхнулся Акока, все еще дурной и квёлый.

– Ты кто? – спросил из темноты всё тот же хриплый голос.

Эх, вернуть бы старые времена, почему-то вдруг подумалось Серебрякову. “Ты кто?” – “Руссо!” – “Кроме шуток?” – “Да вот же паспорт!” – “Камарад!” – сцены братской любви – “Либертад о муерте!” – “Будем как Че!” – бидон пульке по кругу – ура. А сейчас – ну, скажу я им, кто я есть. Одного такого diplomato ruso месяц назад грохнула ихняя боевая подруга, за которой они сюда приехали. Произошло это событие в центре Маньяна-сити, в гуще воскресной толпы, среди белого дня. Есть ли малейший шанс, что они не повторят это самое с ещё одним diplomato ruso ночью в диких горах? Нет такого шанса. Нету.

Ну не любит «Съело Негро» молодую российскую дипломатию. Что сделаешь? Ничего не сделаешь.

– Родригес моя фамилия, – жалобно сказал Серебряков. – Я у дона Фелипе работаю.

– Понятно, что у дона Фелипе, а не в благотворительной организации “Каритас”, – ответили ему из темноты. – Что за работу ты делаешь для Ольварры?

– По мелочам, – сказал Серебряков. – Пугнуть кого… глаз на жопу натянуть…

– Понятно, – сказал Побрезио, который и сам все свою буйную молодость прозанимался практически тем же самым. – Ну, рассказывай тогда, где располагается охрана особняка, сколько человек, чем вооружены, как часто патруль по дороге ездит, какой арсенал в деревне…

– Врёт он, этот подонок, – вдруг подал голос не вовремя очнувшийся Акока. – Он из ЦРУ. У них с Ольваррой совместное предприятие…

– Точно, – озадаченно пробормотал Побрезио. – У него и акцент как у гринго… Родригес, говоришь?.. А ну-ка, ребята, посветите ему в морду!..

И майор Серебряков – в который раз! – не посрамил российского воинства. Он вдруг опёрся на скованные за спиною руки свои, сам же резко крутнулся вокруг этой опоры и подъёмом ноги уделал своего невидимого допрошателя аккурат по икрам ног. Побрезио повалился на спину, в полёте бормоча какие-то экспрессии. Серебряков перекатился через Акоку, ловко вскочил на ноги и, петляя, побежал в лес.

В башке напоследок мелькнуло: зря это все, достанут.