Дежурный по континенту - Олег Горяйнов

– Да я не знаю подробностей, – замялся Петров. – Честно, честно…

– А ты без подробностей. Но всё как есть. Потому что ещё раз тебе повторяю: топить тебя не собираюсь, зла не держу, поговорим – и ты меня больше не увидишь даже в кошмарном сне. За подлянки предъявлять тебе не собираюсь, потому что для меня всё сложилось как лучше. Слово офицера.

– Ну, хорошо. Значит, пришла в Центр телега из Фирмы:[34]через твоё ведомство идёт продажа военной техники местным наркобаронам. Велено было присмотреть за тобой.

‑ Так я же был не в курсах.

‑ Так мы ничего за тобой и не нашли. О чём и доложили.

‑ За что же меня выслали?

‑ Супруга твоя тебя подставила, Владимир Николаевич.

‑ Зачем?

‑ Ты уж извини меня.

‑ Ничего, дело прошлое.

‑ Сильно я на тебя разозлился.

‑ И что?

‑ Перемолвился Серебряков с твоей Ольгой Павловной парой заветных словечек…

‑ На что же она купилась?

‑ Мы ей обеспечили недельку отдыха в Акапулько за наш счёт…

– Вот, значит, как я дёшево стою, – сказал Бурлак, и в голосе его прозвучала неподдельная горечь. – Одну неделю отдыха в Акапулько!..

– Ну, отдых-то был по высшему классу… – возразил Петров.

– Могу себе представить… Так и что было дальше?

– А я – знаю?

– Постой, постой. Это что же получается? Меня за аморалку жены, что ли, привлекли?…

– Да говорю же, не знаю, – соврал Петров, изобразив в голосе досаду. – Что-то она там нахимичила в твоём Управлении в отношении тебя…

– Ладно, верю. Только одного не могу понять – на хера вам всё это понадобилось?.. Можешь сказать?

– Да ведь ты слишком был любопытный, Володя.

– Я и сейчас любопытный.

– Сейчас ты любопытный пенсионер. А тогда ты был любопытный – кто? – ре-зи-дент. А это две большие разницы, как говорят у вас в Бердичеве… Зачем-то тебе понадобилось следить, с кем я обедаю в ресторане… А счёт ресторанный меня уже и вовсе добил. Любопытство твоё, Володя, стало столь назойливым, что я счёл за лучшее тебя сбоку не иметь.

– Эх, и не стыдно тебе, Авксентьич? Ведь меня за такие дела по головке бы не погладили… Знаешь, как там лечат? Засунули бы в жопу вентилятор и в сеть включили…

– Кстати, почему не засунули-то?

– Ну, это ты, Эдуард, больно много хочешь знать. А сам меня в излишнем любопытстве обвиняешь. Ай-яй-яй.

– Ладно, не буду. Так ты что хотел спросить-то? Спрашивай. А то время идёт, дел по горло, а мы тут с тобой сидим, боевую молодость вспоминаем, как два, извини, старпёра…

– Да вот что: где эта девка, Агата, которая стреляла, дура, в твоего Сергомасова?

– Что?! – Петров вытаращил свои глаза.

– Ну да, ты не ослышался. Мне она нужна.

– Зачем?

– Моё дело. И не транди мне тут, что не знаешь, где она. Ты всё знаешь.

Петров минутку помолчал и сказал с обидою:

– Владимир Николаевич, я решительно не понимаю, с какой стати я тебе… Ну, положим, да, я знаю. Хорошо. Но чего ради я…

– Да вот чего ради!!! – заорал Бурлак и вытащил из кармана тонкую пачку ксерокопий. – Читай, баранья твоя башка с бровями!..

Петров нацепил на нос очки в тонкой золочёной оправе и начал читать. От первой бумажки брови его изогнулись буквой «сигма» и мелко задрожали. От второй бумажки гортань прилипла к языку, и явилась неуместная мысль о том, что взять сейчас пивка или даже того же неаппетитного пульке на пару с коварным Бурлаком было бы, пожалуй, не так и глупо. Третья бумажка два раза выпадала из ослабевших пальцев, и ему приходилось за ней нагибаться под лавку.

Потом он долго откашливался, потому что голос куда-то напрочь пропал. Бурлак с отсутствующим видом качал ногой.

– Недооценил я тебя, Владимир Николаевич, – тоскливо сказал Петров.

– Так у меня работают – кто? Боевые офицеры. А у тебя контингент – кто? Бывшие комсомольцы. Был один, с рожей, который чего-то стоил, так и его, извиняюсь, оприходовали в пригороде…

– Не в пригороде, – сказал Петров, глядя на ровную гладь озера.

– Не в пригороде? А где?

– В горах Сьерра-Мадре.

– Так-так. Конкретнее. Он ездил за девкой?

– За девкой.

– И его встретили соратники этой девки боевые?

– Ну, уж этого я не знаю, кто его там встретил… Может, и соратники. Но скорей всего мелкие горные мафиози, которые эту девку держат, по всей видимости, у себя.

– Где это? Давай координаты.

– Надо ехать в сторону Пуэблы, не доезжая, съехать на шестнадцатую отописту, и на сто двадцать седьмой отметке направо в горы пойдет двухрядка. Внизу там пост, шлагбаум, по двое дежурят. Двухрядка идёт в долину.

– Через горы пути есть?

– Да, там есть несколько троп через перевалы. В принципе, по склонам там везде джунгли, так что можно подойти к самому дому. То есть можно бы было, если бы эти тропы не охранялись. Так что этот вариант отпадает. Дом стоит в глубине долины, у подножия горы – как бишь её – Киуатепетль. В долине около пяти тысяч человек. Две деревни. Козы, овцы. Медные рудники, правда, давно уже заброшенные. Так что наличия каких-либо подземных коммуникаций исключить нельзя. Под ружьём постоянно от пятидесяти до двухсот человек. По дороге ездит патруль на джипе. Что ещё?

– Кто там хефе-то?

– А, хефе. Некто Ольварра. Контрабандист. Контролирует часть северной границы.

‑ Наркоту возит в Штаты?

‑ Её.

– Что у него за дом?

– Колониальный стиль, двухэтажный. Внутри – патио, фонтан. Правда, фонтан не работает. Этот Ольварра пару лет назад овдовел, с тех пор дом пришел в запущение. Да, вот что: стоянка для машин не прямо перед крыльцом, а слева за углом, и там дверь, скорее всего, в подвал.

– Вот это уже хорошо. Контакт с кем-нибудь из тамошних есть?

– Есть там один бандит. Я о нём знаю только, что зовут его Касильдо, и он жадный до денег. Очень уважает травку покурить. Серебряков покойник с ним подрался для знакомства и сильно побил. Тот его зауважал после этого. Обещал всяческое содействие. Как потом это случилось с Серебряковым – не представляю…

– Тут и представлять нечего, – усмехнулся Бурлак. – Этот Касильдо знает, что твой Серебряков – русский как бы дипломат?

– Нет, ни он, ни шеф его ничего про это не знают.