Допетровская Русь. Исторические портреты - Ольга Федорова

Гетман Жолкевский двинулся из Можайска к Москве и смог убедить московских бояр ввести в столицу польские войска, чтобы обезопасить её от вторжения Самозванца. 21 сентября поляки вошли в Кремль, заняли Китай-город и другие районы Москвы. Сразу же начались бесчинства поляков, которые ещё какое-то время сдерживал Жолкевский. Но когда он покинул город, оставив вместо себя пана Гонсевского, для москвичей началось настоящее бедствие. Поляки грабили имущество населения Москвы и сокровища церквей.

А среди претендентов на русский стол были не только польский королевич Владислав, но, как выяснится позже, и его отец король Сигизмунд, а также Лжедмитрий II, за которого встали обездоленные, нищие слои российского общества, мечтавшие о «настоящем», добром царе-заступнике. Да и вообще, в России монархия воспринималась всеми слоями общества как единственно верная государственная форма правления.

Когда в северных и поволжских городах узнали о том, что поляки в Москве и что там происходит, люди стали присягать Лжедмитрию II, сидевшему в Калуге, но он неожиданно был убит. Тогда Калуга присягнула королевичу Владиславу. Новгород был взят шведами. А в Пскове появился Лжедмитрий III.

Под Москвой начались раздоры в русском ополчении между казаками во главе с Заруцким и людьми воеводы Ляпунова, которого вскоре убили, а его служилые люди разъехались. Казаки занимались более разбоем и грабежом, чем осадой Москвы.

Патриарх Гермоген посылал в города грамоты с призывом выступить против «ляхов» (поляков) и ни в коем случае не ставить царём «ворён-ка» — сына Марины Мнишек, о ком упоминали уже кое-где как о наследнике стола. Патриарха поляки отправили в каменный подвал Чудова монастыря.

В период Смуты шла ожесточённая борьба за власть между различными политическими группировками. И вместе с тем ставился вопрос не только о том, кто будет во главе государства. Обсуждалась и возможность ограничения самодержавной власти. Так, представители московского дворянства во главе с Михаилом Салтыковым и Фёдором Андроновым, которые вначале поддерживали Лжедмитрия II именно потому, что они видели в нём исполнителя своих желаний, отправились в лагерь польского короля и обратились к Сигизмунду с предложением о заключении определённого договора. Был составлен интересный документ: соглашались на избрание Владислава русским царём с условием гарантий прав каждого подданного в России от произвола власти. Никто не должен был наказываться без суда. Но главным условием возведения во власть поляка все посланники к Сигизмунду указывали на обязательность сохранения православия в России. Владислав должен был принять православие. Говорят, произнося это, изменник боярин Салтыков прослезился. Но посольство оказалось в положении пленников. Поляки требовали «целовать крест» самому Сигизмунду, а это означало отказаться от условия сохранения православия в России. Некоторые из посольства согласились и на это. Но митрополит Филарет и князь Голицын — члены посольства, помня обращение к ним перед отъездом патриарха Гермогена в Успенском соборе «стоять за православие», не соглашались даже в порядке временного компромисса отступить от главного условия договора: монарх в России должен быть православным.

Смуту начали бояре, но вовлечены в неё были все социальные слои общества. Как отмечает В. О. Ключевский, «государство превратилось в какую-то бесформенную мятущуюся массу в. В столице хозяйничали поляки. Западные области страны были ими фактически оккупированы. Среди жителей разгромленного, разграбленного поляками Смоленска были убитые и раненые. А на севере страны находились шведские войска. Вначале они за солидное вознаграждение помогали в борьбе против «тушинского вора», но затем сами превратились в оккупантов — ещё тогда, когда у царя Василия больше не осталось средств на оплату услуг наёмников. Кроме того, на города и сёла совершали набеги бродячие шайки грабителей, насильников, убийц. Казалось, что были уничтожены все христианские духовные ценности в человеке. Спасти Россию можно было, лишь объединившись на основе патриотической идеи.

Из оккупированной поляками Москвы ещё приходили грамоты патриарха Гермогена с призывами всем, вплоть до иноков, подняться на врагов России. Это вдохновляло лучших представителей народа на подвиг. А сам Гермоген умрёт в заточении у поляков от голода. Грамоты архимандрита Дионисия и келаря[191] Авраамия из Троицкого монастыря также способствовали росту патриотизма. Но одновременно монахи этого монастыря забирали к себе калек, обездоленных людей — жертв хаоса и интервенции Смутного времени, чтобы дать им крышу над головой, накормить, вылечить. Стены монастыря смогли стать их защитой во всех случаях опасности. Обитель отдаст значительную сумму и на вооружение очередного ополчения. Это были реальные факты христианской самоотверженности и патриотизма, к которым невозможно было относиться равнодушно.

Призывы грамот патриарха Гермогена, подвиги монахов Троицкой обители воспринимались как руководство к действию не только церковнослужителями, но и всеми, для кого становилось нормой поведения постоять за Родину в период её тяжкого бедствия — в «годину лихолетия», как тогда говорили. Народ словно очнулся от тяжкого сна.

Нижегородский купец (торговец мясом) Кузьма Минин, пользовавшийся огромным уважением со стороны горожан и выбранный ими земским старостой, собственным примером вдохновил многих соотечественников собрать необходимые средства на вооружение освободительной армии. Местные выборные (временные) органы власти способствовали этому порыву.

В организации сбора средств большую роль сыграл созыв совещания главных представителей нижегородсткой торговой общины в так называемой «земской избе». Здесь по «общему приговору» было решено сделать сбор «пятой деньги», т. е. пятой части имущества каждого. Было ещё постановлено: во всём Кузьму слушаться и «приговор ему на себя дали». И Минин довольно бескомпромиссно выполнял свои обязанности. Там, где толстосумы, например в Ярославле, не хотели отдавать пятую часть своих средств, насильно заставляли их это сделать. Военная казна росла. Потребовался даже ответственный за неё человек. Для заведования казной выбрали, конечно, Кузьму Минина. Были люди, которые не только пятую часть имущества жертвовали на великое дело, но отдавали всё, что имели, и вступали в ряды освободителей страны.

Раньше других, помимо нижегородцев, стали ополченцами служилые люди из Смоленска, Вязьмы, Догобужа, спасшиеся в Нижнем Новгороде от польского плена. Потом пришли бойцы из поволжских городов, из Коломны, Рязани, Вологды. Воины ополчения стекались со всех областей страны. Кузьма Минин определил и вождя этой армии — храброго, опытного суздальского князя Дмитрия Михайловича Пожарского, не запятнавшего себя какой-нибудь изменой. Три дня молилось войско народного ополчения перед Казанской иконой Божией Матери. От нижегородского храма Михаила Архангела вооружённая армия направилась к столице. Минин сам лично сражался с врагами Отечества. Сохранилось затупленное в бою его оружие. В октябре (по новому стилю в ноябре) 1612 г. Москва была освобождена от поляков.