КГБ в Афганистане - Лариса Кучерова

Три дня город невозможно было взять, душманы оказывали яростное сопротивление. Когда же советские мотострелки совместно с частями и подразделениями афганской народной армии взяли его в плотное кольцо, боевики растворились среди местного населения и, словно струящиеся змейки, выскользнули из города, в который начала входить советская колонна. Князев ехал на облупленной броне родного бэтээра, когда его внимание привлек ехавший навстречу на стареньком, видавшем виды тракторе дехканин. Обычный дехканин, ничем не отличающийся от сотни других. Он приветливо помахал контрразведчику рукой и, широко улыбаясь, отправился дальше, продолжая счастливо приветствовать советских друзей, изгнавших из города распоясавшихся бандитов… Как потом выяснилось, это был доктор Шамс собственной персоной.

Пробег

По окончании службы в Афганистане Князева вызвали в Москву. На дорогу определили три дня. А тут перевалы закрыл туман, и авиация летать перестала. Время прибытия в столицу четко обозначено – приказ! Полученная метеосводка развеяла последние надежды на возможность улететь вовремя – в ближайшие дни улучшения погоды не предвиделось. Тогда Князев сел на БТР, взял с собой опытного водителя, надежного пулеметчика и отправился в путь. Выскочили через Пулихумри на трассу Хайратон-Кабул и понеслись по ней до самой границы, что было категорически запрещено делать. Если одинокий БТР подбивали – это означало либо смерть, либо плен. Третьего было не дано. Много позже досужие журналисты замучили Станислава Никифоровича расхожим до банальности вопросом о том, какие мысли крутились в его голове во время этого памятного пробега, в надежде услышать сакраментальные умозаключения о пробежавшей перед глазами жизни, о ее смысле и переоценке ценностей. Только ничего этого не было. Ни мыслей, ни чувств, ни воспоминаний. Голова болела об одном – как бы уцелеть. Ведь по дороге могло случиться все что угодно: можно было наскочить на мину, попасть в засаду, подвергнуться обстрелу, хорошо, если еще из стрелкового оружия, а если бы долбанули из гранатомета, тогда все – верная смерть. Погибать не хотелось. Тем более так глупо и бездарно. В районе Баглана их обстреляли, но как-то все обошлось. И к вечеру они благополучно прибыли на место. Затем Князев прошел по знаменитому термезскому мосту, по которому спустя три года последним выйдет из Афгана генерал Громов. Прошел и даже не задумался о том, что там, за спиной, навсегда растворилась в прошлом его афганская война. В тот момент ему было не до сантиментов. Поседевший, возмужавший, переоценивший многие жизненные ценности, подполковник Князев шел навстречу мирной жизни, наполненной новыми победами и трагедиями, расставаниями, и встречами, падениями и взлетами. И спустя годы, пройдя через многие жизненные катаклизмы и поднявшись на вершины государственной власти, он сумел прежде всего остаться для всех Офицером и Человеком.

– Несмотря на то что в афганском обществе процветал практически ранний феодализм и налицо были родоплеменные отношения, впечатления от афганского народа у меня остались очень хорошие. Сами по себе они чисты душой. Но мы, разорвав их духовные связи, не совсем отчетливо представляли себе цели и смысл той войны. Мы пытались материализовать идеальную модель устройства общества на почве абсолютно непригодной для этой модели. Как ребенка, одев во взрослую одежду, нельзя сделать взрослым, так и государство должно пройти все этапы своего развития. Попав в Афганистан в 1984 году, в самое пекло афганских событий, увидев воочию все то, о чем раньше знал исключительно понаслышке, я твердо уверился в том, что любой конфликт нужно решать исключительно мирным путем. И никак иначе.

P.S.

Главное, как мне кажется, уметь извлекать уроки из своих ошибок, хотя, судя по тому, как развивается ситуация на этой многострадальной земле сегодня, наши просчеты мало научили тех, кто до сих пор пытается наступить в Афганистане на старые, оставленные шурави грабли.

С июля 1980 года в Афганистане действовали четыре отряда специального назначения КГБ СССР «Каскад», аккумулировавшие в себе боевой опыт ведения так называемых малых войн. Это были мобильные, достаточно независимые от Центра группы, представлявшие серьезную силу в борьбе с душманами.

Старший лейтенант Николай Сорока прилетел в Афганистан 16 января 1981 года в составе отряда специального назначения КГБ СССР «Каскад-2». Отряд делился на несколько команд, которые дислоцировались в восьми крупнейших территориально-административных центрах Афганистана. В отдельные периоды до семидесяти процентов территорий, находившихся в зоне ответственности конкретных команд «Каскада», были под контролем противника. Каждая из команд имела свою зону ответственности, включающую несколько провинций.

Там, в Афганистане, их называли «каскадерами». И это не случайно. Высокая степень риска, отвага, надежность, профессиональное мастерство, самообладание – вот то, что отличало их работу, выполняемую на пределе возможного. Они были настоящими мастерами уникальных специальных операций и решения сложных тактических задач разведки.

– Команда, в которую я попал, называлась «Карпаты». Дислоцировалась она на западе Афганистана, в Герате, – начал свои воспоминания Николай Николаевич. – Ее укомплектовали выходцами из Прибалтики, Украины, Белоруссии. Я находился в зоне № 1, в которую входило три провинции: Герат (столица Герат), Бадгиз (Калайнау), Гур (Чах-Чаран).

Фактически народная власть была установлена только в самом Герате. И то лишь потому, что в городе на берегу реки Герирут дислоцировался 101-й мотострелковый полк ограниченного контингента советских войск. Герат – древняя афганская столица – крупный, развитой город, расположенный на важном, как в стратегическом, так и геополитическом отношении, месте, что было обусловлено близостью Ирана и СССР. 101-й полк поддерживал здесь жидкое равновесие. Западная часть города, та, что была ближе к Ирану, полностью контролировалась душманами. Эпицентром этой «душмании» был «кандагарский» рынок. Восточная часть была под контролем народной администрации. Между ними было достигнуто определенное соглашение: духи не суются на территорию, подконтрольную народной власти, власть не трогает их. Однако эта договоренность не мешала духам еженощно обстреливать восточную часть города. Оружия было много. Надо было находить ему применение. Вот душманы и отводили душу, развевали тоску. Даже днем, если с нашей сторон кто-то ненароком нарушал условную границу, они, для острастки, могли пострелять в воздух. Вечером и ночью из дому лучше было не высовываться. Перестрелки, вплоть до артиллерийских, возникали постоянно. Особенно досаждали снайперы и гранатометчики.

Боевые действия, как правило, в городе не проходили. Основные события разворачивались в пригородах и окрестностях Герата, обживаемых множеством недовольных новой властью племен, имевших свои вооруженные отряды. Недовольство это выливалось в акции, проводимые как против шурави, так и против правительственных войск. Кроме того, важную роль играл и тот фактор, что в религиозном плане Герат был в основном шиитским, следовательно, находился под влиянием Ирана.