Запасной козырь - Олег Рой

Но псих, вместо того чтобы броситься на Глеба, сперва смотрел на него не отрываясь чуть не целую минуту, а потом вдруг спросил:

— Как зовут твоего брата?

— Борис, — Глеб перехватил стул поудобнее.

— Не Руслан? — уточнил странный дядька.

— Нет, — для убедительности Глеб еще головой помотал.

— А сейчас он где? — не унимался ненормальный.

Глеб пожал плечами:

— В Москве, наверное, где ему еще быть.

— А отца вашего как зовут? — Салаудди, приглядевшись поближе, уже и сам понял, что перед ним не тот, кого он волок вчера по сточной трубе, переправлял через реку и грузил в багажник. Но кто же тогда был тот, кого он выкрал из цирка?

— Отца зовут Сергей, — Глебу все труднее становилось сохранять спокойствие. Да, он заметил, что пистолет психа свалился в воду, но вдруг у него еще какое-то оружие есть? И даже если нет — такой и голыми руками убить может, опасностью от него на километр несет. — Анджела, — бросил он через плечо, — звони в милицию. Он или сумасшедший, или…

Анджела принялась рыться в сумочке.

— Не звони, — остановил ее Салаудди. — Я ухожу. Уже ушел. Я тихий сумасшедший… И патроны кончились, — зачем-то добавил он.

Постоял немного над водой — не выловить ли утопленный пистолет, — но не стал: что он, ствол себе не добудет? Только бы в голове перестало гудеть. Он даже поднял голову проверить: может, это не в голове у него гудит, может, это вертолет с группой захвата приближается? Ничего похожего на вертолет в высокой синеве не наблюдалось.

Салаудди двинулся в сторону города. Изредка мимо проносились, обдавая его пылью, какие-то машины. Зачем я иду пешком, удивился он, можно же попутку поймать. Сунув руку в карман, чтобы проверить, сколько у него с собой денег, Салаудди выдернул ее обратно так стремительно, словно наткнулся на змею. Следом за рукой из кармана вылетели и, описав красивую дугу, шлепнулись в придорожную пыль странного цвета четки. Даже в ярком солнечном свете в камнях тускло тлел полуночный сумрак.

Четки! Четки Ширвани! Четки, подаренные арабским гостем! Четки сына Бекхана… который вовсе не сын Бекхана…

— Измена… — едва слышно прошептал Салаудди. — Измена! — яростно заорал он.

С ближайшего телеграфного столба, скрежещуще каркая, взлетел громадный черный ворон.

— Измена… — просипел Салаудди сорванным голосом, бросил четки под ноги и принялся яростно их топтать. То каблуком, то всей подошвой, то носком ботинка, то обоими ногами сразу…

Через несколько минут он устал. Бешенство не то чтобы утихло, но словно бы остыло, заледенело. Холодная ярость — это состояние Салаудди любил больше всех остальных. Именно так должен чувствовать себя тот, кому нужно расквитаться с врагами. С подлыми, подставившими его шакалами…

Он поднял четки, сунул опять в карман.

— Вот ими-то я их и задушу… Каждого…

Кого именно «их», было пока неясно. Но он узнает. Разумеется, он узнает, думал Салаудди, шагая по пыльной обочине, сжимая в кармане четки — знак чьего-то предательства и одновременно орудие будущего возмездия — и время от времени сигналя попутным машинам пачкой денег.

Услышав сзади скрип тормозов, он даже не обернулся. Даже не остановился сразу, сделал еще несколько шагов — ничего, подъедут, если денег хотят. А денег все хотят! Таких, как он, воинов Аллаха, для которых деньги — грязь, средство для победы над неверными, таких раз-два и обчелся. А перед остальными только помаши пачкой — на коленях приползут, жадные шакалы…

Когда за спиной раздалось клацанье передергиваемого затвора, тело сработало автоматически — кубарем в кювет, бежать, уходить, скрываться…

Вот только не было у дороги никакого кювета — до виднеющегося километрах в трех перелеска простиралось плоское, как стол, пространство, покрытое чахлой невысокой — суслику не спрятаться, не то что человеку — травой. То ли прошлогоднее жнивье, то ли степи кусок. Катись не катись, далеко не укатишься.

— Сам лег — молодец! — усмехнулся кто-то сверху. — Теперь лицом вниз давай!

На руках, больно вывернутых назад, лязгнули наручники.

Майор Теплов сидел на пункте оперативной связи небритый и вообще в одних трусах. Из шеи, затылка и поясницы у него торчали крохотные серебряные иголочки — Клык, он же Кривенко, обеспечивал своему покровителю полноценную и долгосрочную боеготовность. Сам Клык — в белом халате и белой же шапочке, соответственно своему новому статусу — сидел напротив майора и задумчиво крутил в пальцах шахматного ферзя:

— А если ты, Петрович, так этого сигнала и не дождешься, тогда что?

— Тогда нам с тобой, друг ситный, приснится медный таз. Наяву! — мрачно сообщил Теплов.

Клык вскинулся.

— Погоди, а я при чем? — дремавший у него на коленях котенок недовольно мявкнул. — Мы так не договаривались.

— Такой порядок, — Теплов повел плечом. — Ты ферзя-то своего на место поставь, можешь не высматривать, куда его ткнуть, везде абзац будет. Порядок, говорю, такой: виноватых много должно быть. Если виноват один, то это получается диверсия. А если допущена диверсия, то надо снимать руководство. Сам подумай, оно руководству надо?

— А если много?

— Тогда будет считаться, что общее направление не то выбрали. То есть все понемногу не доглядели. И я, и технари мои, и аналитики, и оперативный отдел. Ну, и ты за компанию. Не туда, скажут, иголки…

Видимо, в треске, писках и шорохах окружающей аппаратуры что-то изменилось, потому что лицо майора вдруг закаменело.

— Есть? — прошептал Клык.

— Иголки вынимай, бегом! Дурак, что ли? — рыкнул Теплов.

Через минуту он уже метался между приборными стойками, щелкал тумблерами, отстукивал кнопками клавиатур шифры и выкрикивал в микрофоны команды. Еще через минуту на пункт вбежали, только что не падая друг на друга, несколько офицеров. Не обращая внимания на Клыка, они расселись перед мониторами и нахлобучили на головы наушники. Пальцы забегали по клавишам и кнопкам.

«Просто пианисты какие-то», — восхитился про себя Клык, оглядываясь в поисках котенка: пока он вынимал из Теплова иголки, тот успел куда-то сбежать. Ага, вон, возле дивана. Иди сюда, разбойник, теперь мы точно здесь лишние, будем уходить. Без суеты, лунной походкой, как Майкл Джексон.

Но Петр Петрович неожиданно швырнул Клыку одну из пешек и ткнул пальцем в сторону стула — сиди, мол, и не рыпайся, одновременно щелкая тумблерами громкой связи:

— Докладывает Теплов! Как слышите, товарищ полковник?

— Говори, майор! — донесся из динамиков искаженный помехами голос.

— Первый сигнал пошел. Принимайте координаты и направление: сигнал перемещается со скоростью один, запятая, три метра в секунду.