Неслучайная встреча - Лариса Райт

Заведующая заглянула в палату, которую по привычке мысленно называла Лялечкиной. Две старые пациентки сидели на кровати и увлеченно разбирали какие-то яркие нитки. Одна из них, увидев в дверях врача, тут же вскинула руки с мотком оранжевой шерсти и спросила:

– Как вы думаете, Маргарита Владимировна, какие два других цвета подойдут к этому?

– Я предлагаю красный и желтый, – тут же поддержала разговор вторая девушка.

– А мне кажется, клоунский вид получится, – откликнулась первая.

– А что собираетесь из этого делать? – поинтересовалась Маргарита, разглядывая ворох спутанной на кровати шерстяной феерии практически с благоговением. Люди, умеющие что-то делать своими руками, искренне ее восхищали. И хотя она часто слышала в свой адрес избитые слова о золотых руках, прекрасно понимала, что эти руки научены резать, шить и латать исключительно человеческие тела, а все то же самое с тряпочками, лоскутками и тесемочками выходит за рамки их компетенции. Когда-то в юности Маргарита пробовала рукодельничать, но шерсть упрямо спрыгивала со спиц, и связанный с грехом пополам тоненький шарфик зиял странными дырами в нескольких местах. Скроенное платьице смотрелось кривеньким, а сделанная из тряпочек кукла была похожа на жертву каких-то страшных природных катаклизмов, а не на симпатичную детскую игрушку. В общем, иголок, ниток и спиц Маргарита вне операционной не держала в руках уже лет двадцать и ничуть об этом не жалела. Как говорится, кесарю кесарево, и незачем сокрушаться о том, что природа наделила тебя теми, а не иными талантами.

При всей своей нелюбви к шитью и вязанию, пожаловаться на отсутствие вкуса хирург не могла. Красивую одежду она любила, за модой следила и старалась по мере сил и финансовых возможностей одеваться стильно. Так, правда, было не всегда. Года через два после развода накатила на Маргариту безудержная тоска, свойственная большинству женщин в подобный жизненный период. Правда, самые болезненные переживания бывают обычно в самое первое время. Маргарита же опомнилась только на втором году. Сначала оказалось не до истерик: и душа, и голова были заняты написанием кандидатской диссертации, и чтобы ускорить процесс, приходилось оперировать не только людей, но и несчастных мышек и лягушек, служащих во благо науки. Когда муж собирал вещи, у Маргариты рожала мышь, и последний процесс заботил ее гораздо больше. После блестящей защиты коллеги заговорили о том, что она как никто другой заслуживает повышения, а сама врач предпочитала не витать в облаках, а много работать, дабы на деле демонстрировать способности.

Способности незамеченными не остались. Уже через несколько месяцев Маргарита получила должность заведующей отделением, но вместо радости неожиданно ощутила ту самую тоску, уже казавшуюся нелогичной и несвоевременной. Казалось бы, горевать не о чем. Коллеги радовались хором, пациенты выражали удовольствие от общения с новой начальницей, даже бывший муж не преминул поздравить и объявить, что он всегда верил в ее упорство и умение добиваться своих целей.

А Маргарите от его слов отчего-то стало тошно. Он был во всем прав – она добилась, чего хотела, и могла теперь почивать на лаврах, но женщина вместо этого чувствовала пустоту и растерянность. Она словно потеряла ориентиры и не видела света на дальнейшем пути. Даже замечала в себе признаки некоторой зависти к бывшему мужу: он пока только начинал свой путь в далекой Москве, и перед ним могло открыться еще множество дверей профессионального роста.

У Маргариты же таких возможностей не имелось. Единственное, к чему логично стремиться, – место главного врача, но этот путь энтузиазма не вызывал. Хотелось оперировать и спасать, а не тратить время на бумажные отчеты. К сожалению, вместе с ростом полномочий повышалась и ответственность, которая выражалась отчего-то не только в чувстве долга, но и в рассылаемых по разным инстанциям нужных и ненужных писульках. Подобной писанины было предостаточно и в кресле заведующей отделением, а уж сколько сваливается на плечи главного врача, она даже и представлять не хотела. Вот и показалось Маргарите, что в своем еще достаточно молодом возрасте добралась она до завершения профессионального пути. О продвижении по службе не мечтала, переезжать и работать в более крутых центрах не хотела, продолжать оперировать мышек и корпеть над выдающейся докторской тоже желания не испытывала. Впереди маячила одна лишь рутина, и тоска с каждым днем все сильнее сжимала свои тиски.

И решила Маргарита, что, потерпев фиаско в карьере (это будучи заведующей хирургией в онкологической больнице!), просто обязана восстановить успешность в личной жизни. Женщиной она была интересной: высокая, стройная с копной медовых волос, стянутых на работе в тугой узел, а дома превращающихся в густые длинные локоны. Она умела, когда хотела, кокетничать, флиртовать и выглядеть привлекательной. Но, обладая всеми этими достоинствами, сочла их почему-то недостаточными для достижения новой цели. Резон, впрочем, в ее логике был: стройность, кокетство и локоны не удержали мужа, широкая улыбка не выстраивала в нервном ожидании ряды поклонников, а жизнь с каждым днем становилась только скучней.

Поэтому Маргарита посчитала разумным для ловли женихов использовать методы, которые раньше считала смешными и даже вульгарными. Начала крутить замысловатые прически (и не в вечернее время, и не для выхода в свет, а с утра и на работу). Прически под хирургической шапочкой приминались и сбивались, смотрелись скособоченными и неуклюжими, и после рабочего дня Маргарита напоминала скорее увядшую розу, а не свежий бутон. Конечно, в таком виде рассчитывать на приглашение в театр или хотя бы на комплимент было просто глупо. Изменила врач не только прическу: макияж вместо мягкого, пастельного и женственного стал ярким и агрессивным. И если бы не маска, обычно закрывающая пол-лица хирурга, многие пациенты, скорее всего, ходатайствовали бы о замене лечащего врача. Одеваться женщина тоже стала вызывающе: короткие юбки, глубокие декольте, транспарентные ткани.

При этом Маргарита, не задумываясь, какое впечатление производит на окружающих, требований к мужчинам не изменила. Избранник обязательно должен быть умен, обходителен, начитан, внимателен, образован и по-доброму остроумен. Никакого дурацкого сленга, скабрезных шуток и сальных взглядов. Надо ли говорить о том, что ее внешний вид вызывал интерес как раз у вторых, а первые лишь перешептывались и пожимали в недоумении плечами, только гадая, какими такими причинами вызваны странные изменения во внешности прежде интересной и даже обворожительной женщины.

Маргарита получала приглашения на свидания, но отклоняла одно за другим. Первый обожатель был глуповат, второй откровенно рассуждал о свободных нравах, которыми они оба отличаются (и с чего это ему такое в голову пришло!), третий постоянно рассказывал пошлые анекдоты и сам же над ними ржал (назвать эти лошадиные звуки смехом Маргарита не могла даже мысленно). В общем, как она ни старалась, привлечь достойных кавалеров не получалось.

Но у всякого правила есть исключения. Не будь на свете мужчин, способных за внешней оболочкой разглядеть внутреннюю, мало было бы счастливых браков и любовных историй с хорошим концом. Встретился такой и Маргарите. И вовсе не на работе, а в троллейбусе. На свидание тогда согласилась она из духа противоречия всем коллегам мужского пола, не проявляющим к ней интереса. Кроме того, даже недолгая беседа в общественном транспорте, хоть и не могла прояснить все достоинства и недостатки поклонника и помочь сделать определенные выводы о его характере, поспособствовала уверенности в том, что новый знакомый – человек думающий, спокойный и не злой. У Маргариты не было причин его опасаться, больше того – она почему-то уверилась в том, что предстоящий вечер станет совершенно необычным. Таким он и стал, и вот почему.