У тебя есть я - Мария Воронова

– Сложное логическое построение.

– Так и фигуранты у нас не простые. Ты еще не забывай, что она по специальности – физик, и все говорят, что талантливый. Чинит дома все приборы, так что собрать простенькое взрывное устройство не составило для нее никакого труда. Дальше она приглашает друзей, чтобы обеспечить мужу убедительное алиби, хочет выгнать его из дому под предлогом покупки вина, но тут у соседа случается инфаркт, настоящий подарок судьбы для Оксаны.

– Угу. Первый за всю ее жизнь.

– Ну да. Давид уходит, но Оксана выжидает. Может, собирается с духом, или колеблется, или боится, что муж слишком быстро вернется и она не успеет разыграть этюд «посылка от Алеши». Бог его знает, о чем думала несчастная женщина, и очень может быть, ничего бы не случилось, вернись Давид Ильич домой сразу, как только помог с носилками. Но он остался сидеть с детьми, Оксана, видимо, принимает это за знак свыше и уверенно начинает действовать. Она имитирует звонок в дверь, якобы принимает посылку от гонца… Тоже, кстати, странность: человек привез передачку, любезно доставил ее прямо в дом, не заставил встречаться там, где ему удобнее… Элементарная вежливость требует пригласить его, налить чайку, а не разговаривать сквозь полуприкрытую дверь. А насколько я понял, Оксана Максимовна была вежливой и воспитанной женщиной.

– Почему была? Она же жива, и, как говорят врачи, начинает поправляться.

– Прошу прощения, есть. В общем, тут или подозревать злоумышленника и тогда не брать посылку, а если брать, то дать человеку хоть дух перевести. Только Оксана общалась сама с собой, и пакет у нее стоял приготовленный в прихожей. Она возвращается к гостям уже со взрывчаткой в руках, подробно рассказывает про гонца и на всякий случай дублирует эту информацию в телефонном разговоре с мужем. Потом отсылает Маргариту и, убедившись, что та в безопасности, приводит взрывное устройство в действие.

– И она так беспокоится о чистой совести мужа, что без колебаний приносит в жертву его лучшего друга. Пусть лучше Константин Иванович отправится к праотцам, чем Давид Ильич станет переживать, что допустил самоубийство жены, так, по-твоему?

Зиганшин сокрушенно покачал головой. Это было самое слабое место в его версии.

– Все говорят, что Оксана Максимовна – добрая женщина, – продолжала Анжелика, – жизнь обошлась с ней очень сурово, это да, но свидетели в один голос утверждают, что горе ее не озлобило. Даже если она вдруг каким-то образом выяснила, что Рогачев – свинья и плагиатор, неужели возомнила себя высшей справедливостью и решила предать его смерти?

– Может, не рассчитала? – кисло спросил Зиганшин. – Все-таки не сапер. Думала, что его только слегка посечет, а волна не туда пошла.

Анжелика отрицательно покачала головой.

– Или он забрал у нее пакет, – фантазировал он дальше, – резко взял из рук, мол, дай, не женское это дело: чачу разливать.

– Неужели ты не видишь, что сам себе противоречишь? А, родной ты мой? Если Оксана Максимовна настолько хитроумная и все продумала, то почему с Константином Ивановичем допустила такую вопиющую небрежность? Мужа отослала, Маргариту обезопасила, а жизнь Рогачева отдала на волю случая? Что мешало ей самой уйти на кухню и там привести в действие взрывное устройство? Разыграла приход гонца от Алеши Седова, позвонила мужу, похвасталась гостям, и в кухню: «Вы посидите, а я быстренько перелью чачу в графин, а то Леха вечно в пластиковой таре присылает». Все! Никто не пострадал, алиби создано, совесть мужа чиста, а менты до старости ищут Лехиного приятеля, ну так на то они и менты, чтобы искать.

– Знаешь что? Критиковать все умеют, а ты сама возьми и придумай что-нибудь получше.

– Я, родной, государством не придумывать поставлена. Хотя… – Тяжело вздохнув, Анжелика полезла в сумку и довольно долго там рылась, пока не извлекла на свет потрепанный айфон. – Хорошо, что древняя модель, – заметила она, – а то пришлось бы на рынок к барыгам ехать, чтобы включили. Ладно, смотрим.

Она повозила пальцем по экрану и вдруг резко и непечатно выругалась. Зиганшин, не привыкший слышать от Анжелики подобных выражений, чуть не выпустил из рук руль.

– Припаркуйся где-нибудь, – приказала она.

Зиганшин увидел свободный кусочек дороги, слишком маленький для его джипа, заехал туда одним колесом и включил аварийку.

– Смотри. – Анжелика сунула ему в лицо айфон с открытым будильником. Зиганшин быстро пробежал глазами. Есть на семь тридцать, на семь сорок… Что ж, Оксана Максимовна сама не работала, но поднималась проводить мужа на службу и ставила целых два будильника, чтобы точно не проспать. Хорошая жена, крепкая семья… Только следом идет еще одна строчка, на девятнадцать сорок пять. Именно на то время, когда гонец от Седова якобы позвонил в дверь.

– Приплыли, – сказала Анжелика.

Зиганшин пожал плечами:

– Только это чистая дедукция. Доказухи нет.

– Ой, захотим – докажем. Все равно Оксана не в себе и судить ее за убийство Рогачева нельзя.

– На принудительное лечение могут отправить.

Анжелика вздохнула.

Зиганшин предложил, раз все ясно, не терять времени с Ирочкой, а сразу ехать к Давиду Ильичу, и Анжелика согласилась было, но в последний момент передумала:

– Нет, давай все же сгоняем, раз договорились, нехорошо формировать у населения понятие о правоохранительных органах как о каких-то неадекватах, которые сами не знают, чего хотят. Да мы за разговорами почти приехали уже.

Ирочка оказалась хрупкой блондинкой с кудряшками и зычным басом ротного старшины. С первых слов стало ясно, что здесь информацию вытаскивать клещами не придется.

Проведя их в маленькую, но просторную гостиную, Ирочка сразу заявила, что обладает черным глазом и тяжелой рукой, и поэтому ничуть не удивлена, что, раз в году собравшись напомнить о себе подруге детства, выбрала именно ту секунду, когда лучше было этого не делать.

– Всю жизнь так, – громким басом сокрушалась Ирочка, – я как сила, которая вечно хочет зла и вечно совершает благо, только наоборот. Куплю детям путевки в санаторий – пожалуйста, кишечная инфекция. Такое все… И тогда меня будто под руку толкнули – звякни Рите, а то давно не виделись. И я ведь знала про свое это свойство, но все равно! Что от звонка случиться-то может, подумала я!

Последние слова доносились уже из кухни. Зиганшин с Анжеликой переглянулись, он состроил гримасу, мол, я же говорил, нечего тут ловить, кроме доморощенной метафизики, давай собираться.

Ирочка вернулась с подносом, на котором стояла чуть запотевшая бутылка минералки и безукоризненно чистые стаканы тонкого стекла.

Зиганшин улыбнулся, ему было приятно такое сдержанное гостеприимство.

Ирочка села в кресло напротив и принялась рассказывать так напористо и энергично, что не было возможности ее остановить.

Она сообщила, что в детстве дружила с Маргаритой только потому, что ее заставляла это делать мама, ученица Риммы Семеновны. Тихая, забитая девочка ей совсем не нравилась, с Ритой было скучно, но приходилось время от времени встречаться.