Серафим - Оливия Вильденштейн

ближе. Из его рта вырвался приглушенный стон. Я жадно поглощала его, как и его сердцебиение, и тепло. Он прижал меня к себе, и это пробудило не только мои мышцы, но и все нервные окончания. Даже мои невидимые крылья затрепетали, желание заполнило каждую клеточку и каждое перо.

Его слова повторялись по кругу в моем затуманенном сознании: «Прости, что не способен быть более сильным мужчиной».

Неужели Ашер считал, что, оставшись, покажет слабость? Сколько стен – своих и нашего устаревшего мира – ему нужно разрушить, дабы осознать свою силу?

Твердеющая выпусклость между нашими телами надавила на мой пупок. В каком-то уголке моего оцепеневшего от поцелуев мозга мелькнула мысль, что если он не сломает меня ртом и руками, то уж точно сломает другой своей частью. Можно ли счесть за признак безумия то, как ужасно мне хотелось быть сломленной этим изможденным, небесным королем?

Как высоко поднялась моя душа…

Я могла бы ухмыльнуться своей дерзости заманить бессмертного правителя в ловушку, не будь мой рот так увлечен каждым мгновением нашего первого поцелуя. Я не хотела завершать его, но все же он закончился, чтобы мы могли получить тысячи других.

Кровь неслась во мне с такой скоростью, что голова стала легкой, грозясь улететь и присоединиться к сердцу с душой, где бы они ни находились. Я снова и снова хватала ртом воздух, Ашер вновь и вновь глотал мои выдохи и давал мне немного своих.

Только когда мое сияние угасло, он прервал наш поцелуй. Хотя и не отпустил меня, узел его рук ослаб, и он освободил мои пряди, которые, как шелковые канаты, спускались по спине.

– Моя душа готова разорваться. – Его шепот согревал мою раскрасневшуюся кожу.

Я постучала двумя пальцами по его животу.

– Твоя душа выше, Сераф.

Он моргнул, а затем, когда до него дошло, что я имела в виду, все грани его красивого лица разгладились, и он рассмеялся.

– Ну, прошло более двух десятилетий…

– Более двух десятилетий с чего?

Его устремленный на меня взгляд опустился на мое обнаженное плечо. Он изучал его так, будто это самая завораживающая часть тела.

– С тех пор, как ты был с кем-то?

Его глаза сузились, но взгляд не оторвался от моего плеча.

Я протянула руку и убрала золотую прядь волос с его глаз.

– Ашер?

– Да. – Он произнес это так грубо, что оцарапал мой распухший рот и заставил его закрыться. – Абаддон разрушил меня, Селеста.

Что он пережил в подземном мире? Я облизнула губы, желая спросить, но мне не хотелось портить момент воспоминаниями, которые все еще преследовали его.

Я положила ладонь на подбородок архангела, чтобы вернуть его взгляд к своему.

– Ну, ты не потерял хватку.

Мне удалось вернуть его полное внимание.

– Если думаешь, что я лгу, обязательно проверь пол.

Взгляд Ашера не отрывался от моего.

– Я доверяю тебе, levsheh.

Это глупо, но его заявление опьяняло почти так же, как и поцелуй.

Наши носы столкнулись, а затем его рот накрыл мой, на этот раз нежно и целомудренно. И хотя нежность продолжалась, целомудрие – нет.

– Твоя душа связала себя с душой слабого мужчины.

– Ты не слабый, но если это твой способ сказать, что ты дашь мне больше, чем объятия, тогда во что бы то ни стало обесценивай себя и дальше. Во мне достаточно восхищения, чтобы компенсировать отсутствие твоей гордости.

Он повернул голову и поцеловал внутреннюю сторону моей ладони. Я все еще не знала, могут ли души свободно бродить по телам, но мне казалось, что моя переместилась прямо в руку.

– Известно ли тебе, что, когда души находят свои половинки, они физически не могут находиться порознь? Вот почему я верю, что Лей и Джаред – половинки души. Почему она вернулась к нему, и почему я вернулся к тебе, несмотря на то, что совесть твердила мне держаться подальше. – Ашер нежно взял обе мои руки и приложил их к своей груди, которая пульсировала сильными и ровными ударами, а затем ниже, на край грудной клетки, где неистово трепетала его душа.

Я погладила ее.

Моя. Она моя. Он мой.

Этот мужчина со сверкающими крыльями принадлежит мне.

Глава 40

Забрав мою куртку из импровизированного гардероба у входной двери, Ашер помог мне влезть в нее, а затем отлучился, чтобы переговорить с владельцем галереи. Вероятно, желая поблагодарить его за то, что тот держал людей подальше от маленького зала, где случился наш первый поцелуй. И второй. И третий. Все это оставалось в рамках подросткового рейтинга, хотя в моем разуме блуждали более взрослые желания.

Направляясь обратно ко мне с прямой осанкой, уверенной походкой и изысканной внешностью, он привлек всеобщее внимание. Две пожилые дамы даже обмахивали себя веерами.

Подумать только, он возвращался ко мне. Мне захотелось, чтобы кто-нибудь меня ущипнул.

Ашер протянул руку, и я переплела наши пальцы.

Когда мы вышли, нетерпение отправиться куда-нибудь в уединенное место заставило меня выпалить:

– Домой. Пойдем домой.

Он остановился и посмотрел на меня.

– Ты ела?

– Я не голодна. По крайней мере, не в вопросе еды.

Его зрачки расширились.

– У нас впереди вечность, Селеста.

– А что, если нет? – Я закусила губу. Затем выпустила ее. – Что, если через два месяца…

– Не говори таких вещей. – Гроза. Выражение его лица напоминало грозу.

– Эй… – сказала я успокаивающе. – Просто я реалист.

Он расправил огромные рельефные плечи, растянув швы пиджака.

– Нет, ты занимаешь пораженческую позицию, что на тебя не похоже.

Между нами воцарилось молчание.

– Ты закончила с Жаком? – наконец спросил он.

Я вздохнула.

– Почти.

Я зашла в ресторан в обеденный перерыв и загнала метрдотеля в угол, дабы поплакаться, что моя сделка отменена из-за утечки информации и что я рискую потерять средства к существованию… и саму жизнь. Да, это преувеличение, но не полная ложь. Если не завершу свои крылья, то в конечном итоге потеряю их и, в свою очередь, бессмертие.

Я прямо спросила Жака, не сказала ли я чего-нибудь уличающего во время моего первого визита в заведение. Хотя он притворился, что я ничего не говорила, его лоб покрылся испариной настолько, что я могла различить свое отражение в его блестящих бороздках. Страх быть разоблаченным играл с совестью, той частью, до которой я пыталась достучаться. Как только Жак – надеюсь – отречется от предоставленной информации, я нанесу ему последний визит. На случай, если мой план провалится, я использую запасной: усажу его за стол переговоров, как сделала это с Бофингером. Я