Берегись, Ангел! - Иоланта Палла

тебя услышал. — Снова шагаю к нему и не отвожу взгляда. — Тогда, где ты был в тот день, если тебя не было на крыше?

— Блевал в туалете, — Макс отводит глаза в сторону, — Алиска кинула таблетку в пиво, а я… — Он вновь смотрит мне в глаза. — Не знаю, я кайф не ловил. Меня всегда рвало.

— Идиот. Столько времени молчать, ради чего?! Чтобы… — Хватаюсь руками за голову, понимая, что все эти два года полетели псу под хвост, и все из-за его вранья.

Снова нападаю, ведь внутри все жжет, будто органы ртутью поливают.

— Почему ей не помог?! Ты же знал, про отчима. Почему Цветковой не помог?! — Макс раскрывается, и я попадаю ему по челюсти, разбивая губу. — Какого хрена ты ничего не делал?!

— А что я должен был сделать, по-твоему, а?! — Теперь срывается Круг и даже раз попадает по правой стороне. — Если бы я влез, то она с братом бы в детский дом отправилась?! Если бы к нему полез, то… Даже думать не хочу, что бы он с ней сделал!!!

— Да, он бы и так это сделал, идиот! — Хватаем друг друга за грудки и дергаем, от чего раздается хруст одежды.

— Она меня просила. — Цедит сквозь зубы. — Я не мог не учитывать ее мнение.

Молчание, возникшее после его слов, нарушается лишь нашим шумным дыханием, а после…

Не знаю, что подсказало, но я повернул голову влево…

Цветкова стояла около ринга и смотрела на меня.

Твою мать…

Одновременно отпускаем друг друга и поворачиваемся к ней.

Ее разочарованный взгляд, хуже бича бьет по жизненно-важному органу в районе груди.

Качает головой, и даже с такого расстояние я слышу ее дыхание.

Прерывистое.

Такое бывает только…

Только перед жутким ревом…

— Я просила тебя… — Говорит со слезами на глазах, впервые показывая свою боль и не пряча ее за ненавистью или иголками. — Я просила тебя этого не делать. Почему? Почему ты не можешь быть нормальным? Зачем это все? Чего ты добивался? — Проглатываю противную слюну и сжимаю кулаки, пока гневная тирада Цветковой нарастает в геометрической прогрессии. — А ты?! — Тычет пальцем в Макса. — Ты не лучше. Два эгоиста, которые думают только о себе и своем уязвленном самолюбии. — Ангел отшатывается, когда делаю шаг навстречу. — Не хочу видеть. Ни одного. — Смотрит на Макса. — Ни второго. — Переводит взгляд на меня, от чего становится хреново. — Хватит. Я не мячик для пин-понга!

Глава 60

Данияр

Цветкова не дожидается нашей реакции, разворачивается и быстро идет к выходу. Естественно, я порываюсь ее догнать, но останавливаюсь, пролезая через канаты, ведь в зал влетает знакомая личность.

Ее отец.

Останавливает, берет за плечи и что-то говорит, после чего хмуро смотрит на нас.

Минус десять баллов, Аристов.

Заработал один балл и удачно его профукал.

— Это еще кто? — Говорит Круг, когда мужик уводит Лику, и хочет идти следом.

— Ее отец.

— Что?! Какой еще… — Замолкает, почесывая репу. — То есть, сделали тест… Отлично. — Улыбается идиот, пока я сажусь на край ринга и смотрю на дверь, закрывшуюся за Цветковой.

— Ничего отличного, — усмехаюсь, развязывая тейпы, — из-за подобия драки у нее теперь тоже друга нет, причем по той же причине, что и у меня. — Поворачиваю голову к Максу и кривлюсь от того, насколько мне херово от всей этой правды. — То есть, из-за того, что ты возомнил себя гребаным праведником.

— Я… — Начинает опять свою песню, но я отворачиваюсь.

— Заткнись уже, — нервно скручиваю тейп, но перестаю, потому что это занятие никак не успокаивает, — я вот думаю, может, мне тоже два года помолчать прежде, чем правду открыть. Как считаешь, друг? — Снова смотрю на Круглова, который хмурится и разводит руки в стороны. — Наверное, помолчу. — Спрыгиваю с ринга, соображая, как вернуть ту малую часть доверия Цветковой, которую я минуты две назад потерял.

— Дан, — Круг идет следом за мной в кабинет Янкевича, но около двери останавливается, ведь Олег восседает за столом с хмурым видом, — к чему ты это сказал? Какая еще правда? Это касается Алиски?

Пожимаю плечами и жду его реакции.

Что сделает слабохарактерный?

Развернется и уйдет или все-таки вытрясет из меня правду.

Уходит. Пару секунд смотрит на меня и валит к чертям.

— Да-а-а, добры молодцы, — протягивает Янкевич, когда я сажусь на диван, ощущая омерзение ко всему, — насмешили честной народ. — Он усмехается, откидываясь на спинку кресла, а я киваю, ведь он прав.

Вроде так ждал этого момента, а по итогу получил лишь неудовлетворение и горечь, вызванную появлением Цветковой и ее слезами. Черт!

— Я смотрю, и девушка твоя не оценила подвига? — Олег внимательно следит за моей реакцией, и не зря.

— Не понял, — прищуриваюсь, глядя на хитрую улыбку, которая скользнула по его лицу, — с чего ты взял, что она моя девушка?

— Это не мои предположения, — усмехнулся Янкевич, наклоняясь и шебурша в столе, — она влетела сюда и просила пропустить. Сказала, дерется ее парень и, — он достал бутылку со стаканом, — указала на тебя.

Никогда не испытывал такого.

Внутренние органы словно на пол рухнули.

— Не зря хоть пыжились? — Вернул мое внимание Янкевич, наливая себе коньяка. — Смотрю, у друга тоже рука тяжелая, и приемы отточены.

— Да, — я провел по правой щеке и усмехнулся, — почти выяснили.

— Он не выкладывался по полной, хотя мог бы. Поговорили бы сейчас, — Олег тычет в монитор компьютера, — парнишка-то ждет.

Встаю и смотрю на изображение с камеры, которая установлена перед входом в здание. Круг завис около моей тачки и ждет, копаясь в телефоне. Усмехаюсь. Пробудил все-таки интерес к правде.

Только теперь не знал, а стоит ли вообще ее говорить. Как отреагирует?

Мне паршиво от этого факта, а что будет с ним?

Благодарю Янкевича и выхожу из "Дракона", игнорируя Круга. Молча сажусь за руль, а тот не издает и звука, просто смотрит за моими действиями. Машины его мамочки нет, значит, приехал на такси. Замечательно.

Отъезжаю от "Дракона", поглядывая в зеркала заднего вида.

Макс так и стоит на месте, только голову отворачивает, когда я заезжаю за угол.

Объезжаю здание и останавливаюсь около него, опуская стекло.

— Садись, великий мученик, — говорю спокойно, — прокатимся.

Круг открывает дверку и падает на сиденье без слов, лишь разбитую губенку потирает.

Медленно жму на газ, направляясь в до боли знакомое место.

Сейчас, наверное, пора пообщаться всем троим, хоть третьего голоса мы и не услышим.

Странное чувство копошится в грудной клетке, пока Круг упорно набирает чей-то номер.

— Она не ответит, — констатирую факт, а Макс переводит взгляд