Портрет многоликого бога - Элен Крайдер

на свою руку. Подаренная феями красная нить растворилась. Найдёт ли он теперь Лиён?

Не обращая внимания на Тень, он развернулся и посмотрел вдаль. Сзади шумело море. Значит, ему идти вперёд.

Он сделал первый шаг и почувствовал, как остриё вошло в бок, пронзило внутренности и вылезло из живота корявым обломленным куском.

– Не стоило поворачиваться ко мне спиной. – Большие руки Тени легли на его плечи. Она с чавкающим звуком вынула сломанный меч и рассмеялась. – Даже если тебе кажется, что ты победил, всегда думай, что проигрыш был совсем близко, – снова заговорила Тень голосом отца. – Не позволяй врагу одурачить тебя.

Тэхо не смотрел на Тень. Остатки его энергии вытекали вместе с кровью.

«Это снова иллюзия?» – задал он сам себе вопрос, падая лицом на залитый алым песок.

– Иногда стоило слушать отца, – еле слышно проговорил Тэхо и закрыл глаза.

Глава 20

Горечь счастья

Лисица шагала возле Шина и внимательно вглядывалась в его лицо. Это жутко его раздражало. Юноша из персикового сада шёл впереди, молча и покорно. Шин держался прямо и гордо, спрятав руки за спиной. Они шли медленно, а ему хотелось бежать. Персиковый сад хоть и казался красивым местом, на самом деле был одним из самых коварных мест в божественном городе Истин. В него легко попасть, но выйти можно лишь одной дорогой. И лучше найти проводника. Если, конечно, путник не останется в той беседке навсегда, одурманенный едой и своими пороками.

– Господин? – шёпотом переспросила Хаын. – Ты же одно из низших божеств, о каком «господине» он говорит?

– Не твоё дело! – огрызнулся Шин на приставучую лисицу.

– Ты не можешь быть убийцей, я чую ложь. Она злотворно воняет, так что ты не врёшь. Возможно, чего-то недоговариваешь, – продолжала шептать она, идя совсем близко к Шину.

– Замолчала бы лучше, – шикнул на неё он, поглядывая на юношу. – Нужно как можно скорее выйти из сада, поэтому тебе лучше молчать. Да и вообще, ты должна быть благодарна мне. Если бы не я, осталась бы вон в той беседке. Пировать и вечно веселиться.

Хаын фыркнула и показала ему язык, но больше ничего не говорила.

Юноша привёл их к двум большим колоннам, на верхушке которых сидели феникс и дракон. Колонны из слоновой кости были усыпаны иероглифами, и, подойдя ближе, Шин смог разглядеть, что это были имена. Возможно, всех тех, кто сейчас веселится и радуется в том шатре.

– Мы пришли, господин. Я не могу сопровождать вас дальше. – Юноша коснулся столба, поклонился и зашагал прочь.

Шин был рад, что он не задавал лишних вопросов, а просто исполнил его просьбу. Он не знал, был ли это страх или что другое, но его это устраивало. Пока он может пользоваться этой возможностью, продолжит использовать звание господина.

Хаын посмотрела вслед уходящему юноше, а потом развернулась к Шину и спросила:

– Почему ты не спросил, где Лиён? Он же мог знать или подсказать, где она. – Кумихо была так возмущена, что ещё немного – и затопает ногами.

– Мне это не нужно. Я знаю, где она, – холодно ответил Шин и прошёлся между колоннами. Хаын последовала за ним, продолжая говорить.

– Откуда? Вообще, почему вы с ней оказались знакомы? Что тебе от неё надо?

– Почему ты задаёшь так много вопросов?! – взбесился Шин, грозно посмотрев на болтливую Хаын.

– Потому что ты ещё ни на один не ответил! Где Лиён?

– В Долине Вечности. Довольна? А теперь мы можем пойти спокойно?

– В долине опасно оставаться человеку! – ахнула Хаын.

– Ей тут везде опасно, недалёкая ты лисица, – буркнул Шин, следуя по красной нити, что была привязана к его запястью.

Как только он встретит Лиён, будет требовать своё желание. Играть в игры с этой девчонкой он больше не намерен. Надо потребовать желание раньше, чем она узнает его истинное лицо.

– Почему ты за ней хвостиком ходишь? – вновь начала свою атаку Хаын.

Шин посмотрел вперёд в надежде, что за путь, что им придётся пройти вместе, Хаын в язык ужалит пчела.

* * *

От персикового сада до Долины Вечности путь был совсем не близким. А дорога с задающей кучу вопросов лисицей через час стала невыносимой. Ему хотелось, чтобы она потерялась или потеряться самому, но сколько бы он ни пытался уйти вперёд, Хаын находила его и задавала ещё больше вопросов.

После персикового сада шла Пустошь Воспоминаний. Засушливое место, где росли лишь редкие деревья и кусты, которые высохли и иссохли. Земля, истерзанная большими трещинами, словно ранами, звенела под солнечными лучами. Ни тенёчка, ничего. Лишь бродящие по пустоши бестелесные существа, отголоски людских воспоминаний.

Хаын внимательно всматривалась в чёрные фигуры, виднеющиеся между засохшими деревьями.

– Ты раньше не бывала в этой части города Истин? – спросил Шин, видя удивлённое лицо Хаын.

– Обычно кумихо всё же живут в мире людей, – ответила она, продолжая вглядываться в блуждающие воспоминания.

– Тебе лучше не касаться их. Они безобидны только до тех пор, пока ты их не потревожишь.

– Сколько нам ещё идти? – спросила Хаын, отходя подальше от ещё одной бесформенной тени, плывущей над землёй, и смотря на солнце, что одним боком уже улеглось за горизонт.

– День или около того. Вот только сложно найти Лиён в Долине Вечности.

Шин цокнул и отмахнулся от звенящих колокольчиков в ушах. Его снова кто-то звал, но он не хотел поддаваться этому зову. Он стукнул себя по ушам, пытаясь заглушить противный звенящий звук.

– Сделаем здесь остановку. Ненадолго. – Шин ткнул в несколько деревьев, стоящих совсем рядом друг к другу и образующих маленький полукруг.

– Зачем? – спросила Хаын, повернув голову в сторону деревьев. – Я не устала.

– Мне нужно ненадолго отлучиться. А ты не знаешь, куда идти, поэтому просто подожди меня здесь.

– Куда это ты собрался? – прищурила и так по-лисьи узкие глаза Хаын.

Шин глубоко вдохнул, стараясь сдерживаться, чтобы не послать эту кумихо в какое-нибудь интересное место, и повторил:

– Просто оставайся здесь. Не хочешь – можешь идти одна. Если тебя кто-нибудь сожрёт, я только буду рад.

Он широко улыбнулся и испарился в воздухе.

Когда Шин вернулся, уставший и измотанный людскими желаниями, солнце уже закатилось за горизонт, и на смену охраннику небосвода вышла большая белолицая луна. Хаын, свернувшись калачиком, лежала на земле и мирно посапывала, словно перед ним и правда спит лисица.

Шин тяжело опёрся спиной на дерево и сполз вниз, на потрескавшуюся землю. Потёр лоб иссохшими руками и почесал морщинистое лицо. Спину ломило, болели все кости. Он ненавидел это. То, что приходилось меняться каждый раз,