Ведогони, или Новые похождения Вани Житного - Вероника Кунгурцева

— Ванька, ты гений! Всегда о таком прикиде мечтала!

Пока мужчины всех мастей стояли, деликатно отвернувшись, девочка вымылась, оделась и надушилась, явно вылив на себя весь флакон! Когда десантница разрешила повернуться — все, как она и предвидела, ахнули. Правда, платье было коротковато, а ботинки высоковаты — но Стеша уверяла, что всё в самый раз! Бархатный плащ лешака из клубного знамени и алмазное ожерелье довершали картину. Но тут девочка хлопнула себя по лбу и бросилась обратно к хрустальному гробу с нечистотами и, невзирая на вонь, выудила оттуда свой красный рюкзачок — пришлось Ване опять лезть в синий шар за водицей.

Первым делом девочка проверила, на месте ли ее куколка, успокоилась — и задернула молнию. Пока Стеша застирывала рюкзак и охрипшим от долгого сна голосом рассказывала про свои приключения, а Ваня — про свои (с большими купюрами), клубочек нетерпеливо подскакивал в сторонке, поторапливая путников. Мальчик глянул на небо: а солнышко‑то уж косые лучи посылает из‑за медной стены. Правда, пришлось еще немного задержаться: оголодавшую десантницу‑то накормить надо было — и опять не обошлось без синего клубочка.

— Пора! — наконец воскликнул Ваня, синий шарик был такого же мнения и бойко покатился вперед. Все двинулись за ним.

Стешу, отвыкшую от ходьбы, посадили верхом на Переплута, крылатый пес даже в воздух взлетел — чего с ним до сих пор не случалось. Правда, выше медных стен черный хорт не стал подыматься.

И вдруг в небе над Лабиринтом показался Трехголовый и принялся грозить своим длинномерным копьем, дескать, что это за самоуправство! Дескать, приказываю: немедленно покиньте воздушное пространство! Дескать, мало того, что Загадыватель загадок с отгадчиками в путь пустился, так теперь еще и основное правило вздумал нарушать!

Сконфуженный Переплут рухнул на медный пол, а Стеша, чудом не получившая сотрясения мозга, принялась тыкать пальцем в небо и спрашивать, что это за Змей такой… Ваня в двух словах поведал о своем стороже. Девочка же стала говорить, что, небось, и трехголового ракшаса где‑то здесь держат, надо бы и его тоже выручить…

— Кого? Ракшаса? — воскликнул Шеша с Ваниной шеи. — Мы так не договаривались!

Мальчик попросил его замолчать и сказал, что Змеян сам виноват: зачем прилетел сюда, да еще и Стешу умыкнул, вон что с ней тут сотворили! Хотел триглав свергнуть двенадцатиглавого, власть в Змеином царстве захватить — да ничего у него не вышло, кишка оказалась тонка! Угрожал законному царю, шантажист он, и всё, а она его защищает, с чего бы это… Небось, от того, что он ей веснушки свел…

Десантница тут прямо взбеленилась, села на крылатого хорта задом наперед и принялась Ване, идущему в хвосте, доказывать, какой Змеян хороший, да как они распрекрасно на острове жили, драгоценные клады выкапывали… Мальчик только головой качал, хотелось ему рассказать, как в это же время бедный лешачонок пер его на себе, потому что до пояса он был ползучим змеем — а всё из‑за кого! Но при Шеше не стал Ваня колоться. В конце концов Переплут не выдержал и прервал их спор, гавкнув, дескать, они не сами идут, а синий клубок их ведет, всех путей клубка они не знают, ежели намечено освободить ракшаса, так и приведет клубочек к нему, а нет — так нет, нечего и лаяться…

— Вот именно! — неожиданно поддержал Переплута Шеша.

И все замолчали — потому что за очередным поворотом Лабиринта открылась… пустыня! Настоящий желтый песок был за медным порогом — и синий шарик уже катился по нему. Все двинулись следом. По совету Переплута шли за проводником гуськом, как караван верблюдов, крылатый пес уверял, что в пустыне только так и надо ходить, а почему — объяснять не стал. Никто не протестовал — надо так надо! Один Шеша принялся ворчать, дескать, некоторые, — коль у них крылья есть, — воображают о себе невесть что…

Поднявшись на очередной бархан, путники увидели вдалеке гору, она так сияла на солнце, что больно было глазам, столб, казалось, выходил из ее срезанной вершины. Змееныш, глянув на разинувшего рот Ваню, проворчал:

— Ничего особенного — обыкновенная Златая гора!

Когда, вконец измучившись, добрались до подошвы горы, клубок ловко заскакал по острым золотым уступам кверху. Все полезли следом: солнце скрылось за горой — и понять, когда оно закатится, стало сложно. Задыхаясь, поднимались всё выше и выше. Переплут, помня о запрете, крыльями не размахивал, а Стеша то ехала на черном хорте верхом, то шла пешком, давая псу роздых. На золотой скале, конечно, не было никакой растительности — голый металл, ухватиться не за что. Однажды десантница, оступившись, едва не сверзилась в пропасть, прямо в зыбучие пески, хорошо, лешачонок успел подхватить девочку. А Шеша теперь ехал на Ваниных плечах — и с каждым шагом вверх казался мальчику всё тяжельше. Ваня ворчал:

— Как будто я дедушку Шешу тащу на себе, а не внука…

Змееныш помахивал хвостом перед Ваниным носом, дескать, а зато я тебе ветерок делаю!

Столб отчетливо вырисовывался на нарядном небосклоне — оказалось, что он, как и Лабиринт, сделан из меди…

Первым — после клубка — к широкому столбу выскочил Березай, который никого на себе не нес. Лешачонок заорал:

— Посестлима моя милая! Златыголочка! Ты живая?!

Ваня, выкарабкиваясь из‑за златого уступа следом за Переплутом, на котором восседала Стеша, — увидел: к столбу, на высоте, была прикована Златыгорка. Посестрима не откликалась на зов побратима, серебряная ручка не махала им приветно, головка свесилась набок, желтые волосы свалялись, крылышки обвисли, была она в одной рубахе с жилетом, и ножки: золотая да простая — оказались на виду. Змееныш, при виде крылатой девушки, завизжал:

— Это же вила! Смотрите — самовила самогорска-прекуморска! Ой, мамочки мои! Сейчас зачнет коней своих да оленей мною запрягать! Ой, что со мной будет! — и Шеша нырнул в Ванин сапог.

— Замолчи! — приструнил Ваня утконоса. — Очень ты ей нужен… Да и жива ли она еще…

Ваня со Стешей бросились к лешачонку, который пытался вскарабкаться по гладкому столбу. Но — тщетно: ничего у него не выходило, он всё время сползал книзу.

— Переплут, миленький! — завопила Стеша, поглаживая пса. — Поднимемся туда, к ней…

Но крылатый хорт воротил морду в сторону и косил глазами — молчаливо давая понять, что просьба ее неуместна.

Всё тело Златыгорки было перевито цепями. Березай воскликнул:

— Гвозденье — бобо! — и принялся загибать пальцы, считая цепи, своих пальцев на руках не хватило, пришлось загнуть пару Стешиных. И ведь ключей от этих двенадцати цепей у них не имелось, и кузнецов среди них не было!

А Шеша вдруг заскользил по Ваниному колену вниз и, извиваясь по золотому песчанику, — всё плато было занесено золотоносным песком, — пополз куда‑то…

С левой и правой стороны основания могучего столба стояли чаны с водой — и Шеша, видать решив, что самовила сейчас для него не опасна, решил наконец напиться. Он нырнул в левый чан — и что‑то долго из него не показывался… Сейчас было совсем не до змееныша, сердясь на себя, Ваня подбежал к чану — и выудил его оттуда. Шеша лежал не шевелясь — шланг шлангом… Едва смог открыть глаза и пропищал: