Большое кольцо - Фридрих Незнанский

Голодный человек — злой и часто неоправданно упрямый человек. А из сытого можно веревки вить. Если он, правда, не заснет раньше времени. Истина! Но ее знал Турецкий, а со Славкой они подобные проблемы не обсуждали — нужды не было или повода не находилось. Зато Эмма точно угадала тот момент, когда мужчина начинает терять самостоятельность мышления, и заявила Вике, что у нее имеются для Сашеньки некоторые соображения, которые им лучше обсудить наедине, чтобы не превращать приятное застолье в юридическую дискуссию. С этими словами она решительно увлекла его в одну из комнат, где немедленно проявила такую готовность к обмену мнениями, что он и не подумал возражать, не говоря о том, чтобы как-то сопротивляться. Что может быть глупее?

Александр Борисович не знал, что рассказывала о нем Эмма своей подруге, и рассказывала ли вообще, ибо разговор на эту тему не заходил, но весьма, надо отметить, благосклонный взгляд Вики, которым она словно бы поощряла некоторые необидные его вольности в отношении своей соседки, указывали на то, что она, пожалуй, в курсе некоторых их приключений.

Ну конечно, Эмма вела себя суматошно, где-то вызывающе откровенно, поскольку для нее собственное мнение было важнее всего остального, а своим желаниям она отказывать просто не привыкла. Или дорвалась до желанной свободы? Короче, скоро понял Турецкий, что уж ему-то, во всяком случае, пора сваливать. Да и время позднее. А оставлять Вячеслава здесь он не считал предательством со своей стороны. рыжие сами разберутся. Эмме, между прочим, тоже спать пора, нарезвилась, напрыгалась, вон и глазки сонные, хотя продолжает их упрямо таращить…

Вячеславу он подмигнул, молча объяснив свое желание смыться. Славка кивнул. Эмму общими усилиями уговорили на минутку прилечь, Саня сел рядом, и скоро она уже мирно посапывала. Иногда, правда, вздрагивая, когда ей что-то снилось. С хозяйкой он простился тепло, как с хорошей и давней подружкой, объяснил, что обстоятельства требуют, на что Грязнов в свою очередь солидно кивнул, подтверждая сказанное. Он вообще, видел Турецкий, будто попал сегодня в какой-то непонятный ступор и по этой причине становился все более тихим, что для него было крайне необычно.

Но, уходя, Александр не мог не отметить и крайне заинтересованного, даже излишне серьезного взгляда Славки, которым тот трогательно изучал потрясающе белую, усыпанную мелкими веснушками кожу полных рук и рискованно приоткрытой груди хозяйки. Пересчитывал он их, что ли? Или мешавшие им до сих пор настырные гости своим уходом предоставили наконец ему возможность выяснить для себя, где эти веснушки начинаются и где кончаются? Ох, и чудны дела твои!..

Вика, уже не стесняясь, прижималась к Славке боком, и похоже было, что все у них на мази.

Турецкий и уехал со спокойной душой. До полуночи еще далеко, дорога домой займет максимум час, ну полтора. Ирка появится еще позже, девичники быстро не заканчиваются, там же надо обязательно успеть всех и все перемыть, иначе зачем собирались-то? Если мадам вообще соизволит появиться сегодня. Никаких угрызений совести он не ощущал, вины ни перед кем не испытывал. И в принципе сегодня он доставлял людям одно только приятное. Все довольны, чего еще надо?

Но он и предположить не мог, что судьба уже приготовила ему смачный плевок в физиономию — за все сразу его прегрешения. Вот когда бегут сломя голову в церковь и зажигают свечу перед ликом Угодника даже закоренелые грешники, умоляя о прощении, о необходимости которого они еще мгновение назад даже, возможно, и не мыслили…

И это было второе событие еще не закончившихся суток…

3

Ирина Генриховна, как и предполагал Турецкий, дома отсутствовала. Вполне логично. Вероятно, появится теперь с минуты на минуту. И, войдя в дом, поведет носом в сторону мужа — в смысле как у него со здоровьем, а затем, конечно, скажет, что выпила бы на сон грядущий чашечку хорошего чая, заваренного, разумеется, супругом, а что, разве в доме посторонние? Обычные шутки…

Александр поставил чайник, включил телевизор. Но ночные передачи оказались либо слишком крикливыми от обилия безголосых певичек и лишенных слуха музыкантов, либо настолько умными, что от них кидало в сон. Решил переждать в тишине…

Вот уже и чайник вскипел, и чай заварился под «бабой», а Ирка не появлялась. А может, она там просто осталась? Все-таки ночь на дворе. Опять же и «дэу» эта ее — машинка новая, необъезженная, а мадам, поди, не удержалась, приняла-таки малую дозу на грудь… Впрочем, могла и позвонить хотя бы… Или она уже звонила, пока его здесь еще не было, и решила, что он тоже загулял? Почему-то по мобильной связи она с ним предпочитала не разговаривать. Не желала смешивать личное, как говорится, с общественным? Ведь откуда ей знать, может, он в настоящий момент находится в кабинете у генерального прокурора! Конечно, неловко…

А вот мы сейчас ее и проверим.

Он нажал на своем мобильнике кнопку набора ее номера, подождал и услышал радостно-равнодушный голос операторши, сообщившей ему о том, что телефон абонента отключен либо… и так далее. Вряд ли Ирина могла в настоящее время находиться вне зоны действия этой сволочной мобилы…

Наверное, решил Турецкий в конце концов, надо все-таки позвонить ее подруге и справиться, как там у них дела. Безотносительно, просто намекнуть как бы, что он рад за них что ему приятно и он им желает хорошего настроения. Так-то оно так, но надо бы еще, как минимум, знать телефон этой подруги. Как же ее зовут-то? Нина? Нет, кажется, Ника… Ника, Ника… Вероника, скорее всего…

Он нашел старую записную книжку жены, вечно валяющуюся на холодильнике в коридоре, стал листать. Верно говорят, никогда не открывай записные книжки женщин и в свои тоже не допускай — там может быть очень личная жизнь. Вот как здесь — какие-то Коли, Севы, Мити… Без фамилий, без адресов, одни телефонные номера. Или фамилии без имен. Ну эти, наверное, Иркины ученики — студенты музучилища.

Нашлась и Ника. На букву «н», значит, вовсе не Вероника. А это, вообще говоря, точно она? А то ведь разбудишь вот так, в половине первого ночи человека, а он, вернее, она окажется совсем не той, которая тебе нужна, пошлет еще… А тебе надо?

Пока Турецкий пребывал в раздумьях, городской телефон проснулся сам. Как это уже было сегодня, под вечер. Это когда Александра протелепал Грязнов, ну от слова «телепатия».

— Турецкий слушает, — привычно строгим тоном сказал он.

— Здрас-сте, — полусонным и явно не совсем трезвым голосом произнесла женщина и зевнула. — Это Ника, доброй ночи, Ассан Бориссч, а ваша супруга уже дрыхнет? Чего не позвонила, что добралась?

У «Ассан Бориссча» что-то резко опустилось в животе. Но он набрал полную грудь воздуха и осторожно спросил:

— А у вас-то, Ника, все нормально? Когда разъехались?

— Не, у нас в порядке. — девица, видно, проснулась. — Мы чего-то сегодня рано разошлись. А девочки просто поболтали, даже и не выпили, как обычно бывает. Ира Люську с Галочкой домой повезла. Когда это было? Да часа два назад, если не больше. А что?.. — она вдруг запнулась.