Дыхание земли - Роксана Гедеон

Я заметила, что у меня зуб на зуб не попадает от страха, и приказала себе успокоиться. Черт возьми, я становлюсь просто трусливой дурой. Возможно, всеми своими маневрами герцог этого и добивается. Но я должна придерживаться иной линии поведения. Я видела сентябрьские избиения в тюрьмах, я прошла по всем фронтам первой войны Вандеи, я знала Сен-Жюста, наблюдала казни и убийства. Меня не запугает какой-то там герцог лишь потому, что я его не понимаю…

Полудремота охватила меня; я уснула, поминутно дико вздрагивая от каких-то совершенно безумных картин, которые мне мерещились.

Следующий день прошел так, словно братья еще отсутствовали. Я знала, что они дома, но ни один из них не вышел к столу; Александр никак не дал мне понять, что он вернулся. Что-то странное происходило в замке: из слуг остались только женщины, и даже Гариб, видеть которого я привыкла, внезапно исчез. Все это меня настораживало; дважды я поднимала глаза на экономку, желая спросить, где находится герцог, и дважды гордость заставляла меня промолчать. В конце концов, с какой стати мне беспокоиться об этом, если сам он делает вид, что его нет в Белых Липах?

Старая герцогиня вечером удалилась к себе, даже не сказав мне на прощание, по своему обыкновению, чего-то язвительного, и мне показалось, что сегодня она выглядела оживленнее, чем обычно.

Я долго не могла уснуть и ворочалась в постели, охваченная тревожными мыслями. Что происходит? Почему никто не считает нужным поставить меня в известность? Несомненно, эта старуха, Анна Элоиза, знает обо всем: она хотя и старая, но умеет уследить за каждым. А может быть, она просто лучше знает тайны Белых Лип.

«Тайны Белых Лип», – повторила я про себя. Одному Богу известно, каковы они и сколько их тут. Можно всерьез подумать, что я стала героиней романа ужасов в духе мадам Радклиф…

Когда часы пробили полночь и темнота за окном стала просто кромешной, я почувствовала, что не могу спать. У меня появилось очень отчетливое ощущение, что в доме происходит что-то нехорошее. Повинуясь этому тревожному внутреннему голосу, я вскочила с постели, нащупала босыми ступнями домашние туфли, завернулась в плащ – этого мне показалось достаточно, и, ни одной шпилькой не собрав распущенные на ночь волосы, вышла из спальни. В доме стояла оглушающая тишина.

Абсолютно бесшумно я спустилась по парадной лестнице в вестибюль и, когда распахнула дверь, не заметила даже привратника, который обычно дежурил здесь постоянно. Ночной холод повеял в лицо. Я сбежала по ступенькам и осторожно пошла по аллее в сторону флигеля.

Честно говоря, я не совсем понимала, куда иду. Вероятно, это была интуиция, смутное предчувствие чего-то недоброго. У меня стыли руки. Огромные старые липы, уже почти обнаженные, вскинули к темному небу ветви и крючковатые сучья. Я прошла до конца липовой аллеи, окинула взглядом флигель. Ничего особенного не заметила. Наоборот, я почувствовала, что вокруг – ни души, что совсем рядом – громадный, дикий парк и что мне следует как можно скорее вернуться в спальню… Что за странная сила заставила меня вскочить с постели и совершить эту ночную прогулку по холодной аллее?

Я повернула назад и, чтобы сократить путь, решила идти ближе к дому, у самой стены. Внезапно высокая фигура выросла передо мной. Крик ужаса замер у меня на губах.

– Люк?

Это был главный конюх, тот самый толстокожий малый, которому было наплевать, убьет ли герцог Дьявола или нет.

– Мадам дю Шатлэ? – так же удивленно протянул он.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я быстро.

Люк не отвечал. Я поспешно оглянулась и только сейчас заметила старые полустершиеся ступеньки, ведущие куда-то под землю, внизу дверь, а под дверью – едва заметный тусклый свет. Там кто-то был. Но я не слышала голосов.

– Меня герцог здесь поставил, мадам герцогиня.

Я подозрительно смотрела то на Люка, то на дверь.

– Что там происходит? – Я кивнула на дверь.

– Герцог не велел говорить, мадам.

– Он знал, что я буду спрашивать?

– Нет, не знал, мадам. Но он велел никому не говорить, стало быть, и вам тоже.

– Ты смеешь причислять меня ко всем! Я его жена!

Впервые подобные слова сорвались с моих губ, и то только потому, что я хотела любой ценой сломить сопротивление этого здоровяка. Иначе он, пожалуй, меня не пропустит.

– Да, мадам. Я знаю, мадам.

– Ну-ка, уйди в сторону, – велела я. – Я хочу войти.

– Но, мадам, господин герцог – он не…

Я решила прекратить разговоры и, оттолкнув Люка, который не очень-то и сопротивлялся, шагнула вперед и быстро спустилась по ступенькам. Обитая железом дверь звякнула и обожгла мои пальцы холодом. Я оказалась в каменном коридоре, и с каменного пола мне навстречу изумленно поднялись какие-то люди. Их было трое, и все они явно были бретонцы. Или даже шуаны. По крайней мере, у каждого из них было оружие.

– Я хочу видеть герцога, – произнесла я громко и твердо. – Он здесь, не так ли?

В эту минуту какой-то страшный звук донесся из-за следующей двери, и у меня все застыло внутри. Это был то ли хрип, то ли стон. Не раздумывая, я бросилась вперед, и прежде чем бретонцы успели что-то ответить или остановить, распахнула дверь.

Крутые ступеньки вели вниз, а внизу был круглый зал, настоящий каменный колодец. Невыносимо жарко пылал огонь в огромном камине. Александр с хлыстом в руке, широко расставив ноги в высоких сапогах, хмуро взирал на происходящее. Рядом с ним стоял Поль Алэн с багровым от ненависти лицом.

В железные кольца, прибитые к стене рядом с камином, были вставлены руки какого-то незнакомого мне человека. Лицо его было ужасно – искаженное и окровавленное так, что невозможно было различить его черты. Я перехватила лишь его взгляд – черный, пылающий, безумный… И в ту же минуту я зажала себе рот рукой: мне показалось, что у этого человека вырваны ноздри. Штанины на его ногах были разорваны, и вместо большого пальца я увидела такой же обрубок, какой был у Поля Алэна, только не почерневший и заживший, а окровавленный, пульсирующий, будто его просто-напросто оторвали с мясом.

Рядом стоял Гариб в белом тюрбане и белом сюртуке, наляпанном брызгами крови, и держал в руках раскаленное железо.

Какой-то страшный комок подступил мне к горлу. Я закричала что было силы, полагая, что вижу кошмарный сон, и желая во что бы то ни стало проснуться.

– Черт побери!

Голос Александра прогремел поистине оглушительно.

– Фан-Лер, тысяча чертей! Уведи отсюда эту женщину!

Прежде чем бретонцы успели явиться на его зов, он шагнул ко мне. Я инстинктивно отшатнулась, преисполненная такого ужаса, что насилу сдерживала крик.

– Не подходите ко мне! Не подходите! У вас руки в крови! Вы палач!