Его Луна, или Переговоры с последствиями - Янина Наперсток

твоего разговора с Сохатым, — возобновил разговор Ник уже в аэрокаре. В этот раз пилотировала Селена.

— Да, но где гарантии, что в журнале будет честно указано последнее место посадки? — задала Селена резонный вопрос.

— Нигде, — согласился Ник. — Поэтому нам понадобятся еще данные о заправке — кто и сколько из этих кораблей залил горючки. Твоими «дружескими» путями все это реально заполучить?

— Скорее всего, да, — кивнула Селена. — Спросим у Кирилла. Думаю, он подзаработать не откажется. Но уже завтра. Будет странно, если заявиться к нему среди ночи. Смотри, в окнах до сих пор горит свет. Мама ждет нашего возвращения, как в детстве…

— У вас уютный дом. И мама — очень приятная женщина. И борщ у нее… вся…все… — попробовал Ник снова произнести на русском, потом выругался и закончил на галакте, — восхитительный. Не удается мне это слово. Слушай, пока мы здесь, может, ты меня немного поднатаскаешь?

— Зачем тебе? — удивилась девушка, убирая силовое поле и влетая во двор. — Надеюсь, не на Марику производить впечатление?

— Марика? А, это, должно быть, та очаровательная девушка в госпитале? — Ник сознательно подразнил Селену, но та в этот раз не отреагировала. — Нет, признаться, о ней я с разговора в больнице не вспоминал. Но, может, я захочу читать вашу классику в оригинале… Или тайно шепнуть пару слов брату…

— С этим никогда не угадаешь — тайно или рядом кто-то знает язык лучше тебя. Единственный вариант для секретных переговоров — учить редкий язык. А еще лучше — не проводить их на людях.

— Кстати, хотел спросить, у вас тут часто пользуются дронами?

— Дронами? Да вроде нет. Некоторые вешают над полями, чтобы иметь обзор в любой момент. Но это не сказать чтобы дешевый способ. А что?

— Да так… Мысли всякие бродят… Спокойной ночи! — и Ник ушел в отведенную для него гостевую комнату.

Селена запоздало кивнула и юркнула к себе. Первым делом проверила комм. Рэд по-прежнему не отвечал. Тревога раковой опухолью расползалась в груди, все сильнее поражая каждую клетку. Все, чего ей хотелось сейчас, — это лечь и смотреть хорошие сны. Но пришла мама.

— Милая, ты еще не легла? — спросила она с порога, сама видя, что дочь стоит перед зеркалом и расчесывает волосы.

— Нет, мама, все в порядке, заходи.

— Ты же понимаешь, что у меня масса вопросов, но ответь хотя бы на один, хорошо? Ты серьезно с кем-то обручилась? С чем связана такая поспешность? Что он за человек, Сел? Ты меня не пойми неправильно, я очень рада… Наверное… Но такая стремительность меня пугает.

Селена опустила расчёску и повернувшись к маме ласково улыбнулась:

— Мам, это не один, а минимум три вопроса. Да, мне действительно сделали предложение, и я согласилась. Три недели назад сама бы в это не поверила, но… знаешь, иногда события происходят очень быстро. Это здесь, на Онадэрре, время течет как кисель. Никакой аферы! Ты же за это испугалась? Я люблю его, он любит меня, мы хотим никогда не расставаться, — тут тоска снова резко ухнула в сердце, и Селена, чтобы совладать с голосом, замолчала.

Мама сидела тихо, видимо, опасаясь, что излишний интерес может пресечь откровенность дочери. Та, после минуты тишины, заговорила снова:

— Зовут его Джарэд Леграсс, ему двадцать восемь лет и он работает специалистом по коммерческим переговорам. Твое сообщение застало нас врасплох, а у него была срочная встреча. Поэтому меня вызвался сопровождать его младший брат.

— Когда ты улетала отсюда, то как-то без сопровождения обошлась, — неожиданно поджала губы Громова старшая.

— Тебе неприятно, что Ник прилетел со мной? Мы можем съехать в гостиницу, без проблем!

— Да разве я про это! — всплеснула руками Ольга Игоревна. — Ник — очень милый мальчик, я совершенно не против, если он решил составить тебе компанию. Но ты так это сказала… как будто теперь по каким-то причинам не можешь перемещаться одна. Джарэд очень ревнив? Если в этом все дело, то подумай дважды, прежде чем выходить за него замуж! Сегодня он с тобой к родителям отправляет брата, а завтра запирает в квартире и одевает паранджу.

— Мама, уверяю тебя, у меня все в полном порядке! Ник просто захотел посмотреть новую планету. Я не так выразилась, а ты из этого раздула уже целую историю! Рэд… очень заботливый, добрый и вовсе никак не собирается ограничивать меня в правах. Он землянин! Ему вообще чужды все эти онадэррянские домостроевские заморочки. Он даже по большей части времени готовит сам!

Тут, видимо, у Громовой-старшей случился разрыв шаблона:

— Г-готовит? — опешившим голосом проговорила она. — Вы что, уже живете вместе?!

— Мы летали на одном корабле три недели. Поверь, этого достаточно, чтобы хорошо узнать друг друга. С Джарэдом я буду счастлива. Для родителей же это главное? — Селена вовсе не собиралась рассказывать матери подробности этого перелета и того, что большую часть времени они были вдвоем.

Ольга Игоревна растерянно кивнула, подошла, обняла дочь, чмокнула ее в щеку и вышла из комнаты.

* * *

Время Рейвен было наполнено как никогда. Днем ей приходилось выполнять обязанности секретаря дипмиссии, после же она впервые в жизни была предоставлена сама себе. Гуляла по парку. Вместе с дизайнерами работала над одобренными канцлером изменениями, часть из которых были ее идеями. Осматривала Дом Правительства, разыскала библиотеку и даже кухню. Как это, оказывается, здорово, когда можно просто идти, куда зовет твоя левая нога, не опасаясь, что потом придется держать ответ, зачем ты туда пошла, что собиралась сделать и кто разрешил. С канцлером после прогулки в заповедник они еще не виделись. Но по его распоряжению каждое утро ей в комнату приносили букет цветов и вазочку популики. Ягода действительно оказалась очень вкусной и привязчивой. Одну съел — рука сразу тянется за второй. По вкусу, пожалуй, из земных ягод ближе всего была ежевика. И красила язык популика также, только не в фиолетовый цвет, а в зеленый.

Ивар Манслоу, обнаружив у дочери зеленоватые губы, в первый момент испугался. Во второй — прочитал вместо отсутствующей на Интегре жены лекцию о том, с каким цветом губ подобает выходить в люди девушке из хорошей семьи. В третий, услышав, что ягода была прислана как знак внимания от канцлера и не съесть ее было бы невежливо, только