Избранные произведения - Лайош Мештерхази

готовы были они нам предоставить. Каждый предлагал способ помочь нам выйти из города, советовал, куда идти дальше… Возможно, с нашей стороны было легкомыслием так, почти открыто, показываться, но, во-первых, я не мог противостоять желанию повидать друзей — ведь за спиной у меня были два года тюрьмы и скитаний, столько безотрадного одиночества, — а потом, если появлялся еще какой-нибудь старый знакомый, почему я не мог поговорить с ним, если был уверен, что он не выдаст?… Да, да, главная сила конспирации отнюдь не недоверие, а уверенность в людях… Покол и компания целыми часами гонялись за нами по запутанным дорогам к Гёнью, и в конце концов пришли к выводу, что нас не найдут. Тогда они проинструктировали патруль, расставили шпиков в штатской одежде и возвратились в город.

Младший инспектор только тогда сообщил о возможном пути на Сомбатхей, но после донесения врача эта новость уже не подействовала подобно бомбе. Они снова стали склоняться к мысли, что мы еще в Дьёре: это подтверждала найденная вчера одежда. Возникли подозрения, что и Гёнью была упомянута лишь для того, чтобы ввести в заблуждение розыск. Ведь преступники должны понимать, что огнестрельная рана вызовет подозрение врача… После длительного совещания они пришли к выводу, что, может быть, мы собираемся в Гёнью, может быть, в Сомбатхей, а может быть, назвали оба города, чтобы спутать им карты. Ведь один хромает — вряд ли беглецы пойдут пешком! Надо следить за поездами, продолжать опросы возчиков, надо устроить облаву в Сигете. Но необходимо также проверить, кто из тех, кого подозревают в симпатиях к коммунистам, не пришел на народный праздник.

В воскресенье к полудню подполковник попросил подкреплений. В четыре часа сорок жандармов и полицейских и почти вдвое больше сыщиков в штатском отправились с командного пункта в Сигет, чтобы устроить облаву.

Однако до этого произошла небольшая интермедия.

Утром Гутман съел подгоревший казарменный суп, но в полдень от бобов отказался и устроил скандал. По какому праву его здесь держат, когда он навел полицию на след. Ведь это он направил полицейских на оружейный завод и там были найдены вещи преступников. Ну погодите, он еще им покажет! Хорошо, что на праздник явился депутат парламента! Гутман кричал так, как обычно кричит человек, когда он очень зол. Казарменная охрана доложила о скандале возвратившемуся в Дьёр младшему инспектору, тот посоветовался с подполковником. И в самом деле, на арест Гутмана нет оснований. Толку от горбуна тоже мало… Подполковник отмахнулся: отпустите!

Старичок был освобожден. Он побежал домой, пообедал и отправился в Сигет. К нему приставили шпика, но на воскресной людной улице среди множества идущих на праздник в Сигет Гутман не заметил, что за ним следят.

Видели, что он вошел в трактир, посмотрел по сторонам, кого-то поискал, побеседовал с несколькими людьми, потом быстро направился на берег Малого Дуная.

Мы лишь тогда почуяли опасность, когда вдруг заметили, что на опушке леса среди редких деревьев, где стояла ветхая лачуга, словно бы прекратились ходьба и движение. Кто сидел, кто стоял — все застыли на месте. Шла проверка документов, и вокруг гуляющих сжималось кольцо жандармов.

Как раз в это время неподалеку от разрушенного рыбацкого дома депутат беседовал с большой группой людей.

В нашей лачуге собралось довольно много народа: с Гутманом и с теми, кого он привел, человек десять. Мы похолодели. Что теперь будет? Только бы жандармы не вошли в дом… Мы видели, как раскидывали на поле стога сена. Друзья ободряюще смотрели на нас: «Не бойтесь, если надо, защитим голыми руками!»

Фюлёп вдруг весело вскрикнул, отозвал в сторону Гутмана и еще одного парня. Они пошептались, затем все трое захохотали.

— Поговорим с товарищем депутатом, — объявил Фюлёп, взял под руку своего друга, и они вышли.

Депутат успокаивал сидевших вокруг него рабочих.

— Неправильно это, товарищи. Рабочие на такие репрессии могут ответить лишь одним: соблюдать порядок, не обращать внимания. Что бы мы ни устроили, так всегда. У нас может быть один ответ: соблюдать дисциплину и не слушать провокаторов.

Он глубоким, звучным ораторским голосом произносил свои мудрые поучения и тем временем прислушивался к тому, как сбоку несколько парней громко спорили и шумели — чуть громче, чем полагалось при депутате парламента.

— Поспорим! Поспорим! — кричали они, затем двое ударили по рукам.

Полицейские вдруг увидели, что в той стороне, где, как они заметили, недавно исчез Гутман, вдруг из-за стога сена выскочили два человека в коричневой одежде и пустились бежать во весь дух.

Они мчались, прыгая через канавы, через повалившийся забор, пробивали себе путь сквозь группы людей.

— Это они! — почти с ужасом вскрикнул кто-то из сыщиков.

Зазвучали предупредительные свистки, облава прекратилась.

— Держите! Не упустите! Это они, подставьте им ногу!

Но два человека продолжали бежать, и толпа перед ними расступалась, как вода, когда в нее падает камень.

Жандармы и сыщики все до единого помчались вдогонку. Но у тех двух был большой выигрыш в расстоянии, они уже достигли берега Дуная. Вдруг они сбросили с себя башмаки, потом одежду и кинулись в воду. Когда преследователи добежали до реки, парни плыли в сорока — пятидесяти метрах от берега.

Собралась громадная толпа. Прибыли все три начальника розыска.

— Стой! — орал подполковник.

— Стой!

Пловцы продолжали рассекать воду, не обращая внимания на крики. Несколько полицейских принялись раздеваться, другие бежали по берегу к мосту, третьи пытались отвязать рыбачий челнок.

Пловцы уже достигли середины реки. Начальник сыска выхватил револьвер.

— Господин подполковник, — крикнул он, — прошу разрешения стрелять! — Оружие дрожало в его руке.

Подполковник мгновение размышлял, что более опасно: упустить или взять их мертвыми?

Лодку между тем отвязали, в нее сели четыре жандарма. У них не было весел, они гребли доской от сиденья. Сомнительно, чтобы они догнали беглецов, ведь тем осталось проплыть до того берега всего пятнадцать — двадцать метров.

— Предупредительный выстрел! — приказал подполковник сыщику, и в то же мгновение чуть ли не из тридцати револьверов грянул залп в воздух.

И тогда произошло чудо.

Подполковник и его товарищи, должно быть, чувствовали себя, как пастухи в Вифлеемскую ночь, когда ангелы начали спускаться к ним с неба. Два обреченных на смерть преступника, дерзкие негодяи, которые средь бела дня вызвали на состязание по бегу лучших представителей венгерских разведывательных и вооруженных сил, услышав залп, сразу же повернули и спокойно поплыли назад.

Столпившиеся на берегу сыщики стояли, раскрыв рты, а жандармы в лодке забыли, что им нужно грести. Шпик, отправившийся за ними вплавь, так наглотался воды, что чуть не захлебнулся.