Безумное пари - Ли Гринвуд

Бретт был страшно зол на капитана за то, что тот упомянул о кораблях в разговоре с Кейт. Он надеялся, что это была просто рыболовная флотилия или группа небольших торговых судов, но, поскольку все эти теории были всего лишь предположением, он не видел смысла сообщать ей о них. Тем не менее Бретт чувствовал, что они представляли собой угрозу, и это чувство упорно не покидало его. У него не было никаких серьезных оснований так думать, но он знал, что обычно рыболовецкие суда не работают вместе так долго. Местное население славилось своими постоянными стычками, и ничто так верно не вызвало бы всеобщую свалку, как дележ добычи.

Капитан не завоевал уважение Бретта. Может быть, из-за того, что в последнюю минуту планы изменились, у министерства иностранных дел не было времени подыскать более компетентного человека — он был просто приятным человеком, рассказывавшим забавные истории, — но Бретт решил, что наймет свой собственный экипаж, на который он сможет положиться, если решит вернуться в Англию по морю. Да, никто не рассчитывал, что он возьмет с собой на борт жену, и данное обстоятельство изменило его требования к экипажу, но, с другой стороны, за последнее время много всего произошло, на что он сам не рассчитывал.

Он даже не помышлял о браке, когда встретил Кейт, но тем не менее с каждым днем ее присутствие становилось все более необходимым для его душевного спокойствия, и Бретт уже не мыслил своей жизни без нее. Поначалу он был до такой степени ошеломлен ее красотой, настолько поглощен неистовой страстью, которую она пробуждала в нем, стоило ему только взглянуть в ее сторону, что ни разу не остановился и не спросил себя, что он делает и зачем. Даже сейчас, спустя несколько недель, которые могли бы сойти за спокойную семейную жизнь, его учащенный пульс по-прежнему норовил отодвинуть все, что непосредственно не касалось настоящего, на второй план.

Оглядываясь на свое прошлое, Бретт никак не мог понять, что такого в изобилии было у Кейт, чего не было у всех остальных женщин. Никогда прежде он не ограничивался так долго одной женщиной, однако, сколько бы времени он ни проводил с Кейт, ему никогда не наскучивало ее общество. Он учил ее, как обращаться с мужским оружием, потому что это забавляло его и потому что это умение всегда пригодится в жизни, а не потому, что им больше нечем было заняться. Он получал удовольствие, упражняясь с ней каждый день, и чувствовал, как его сердце переполняется гордостью, когда она попадала из пистолета в центр мишени, не дрогнув от оглушительного звука выстрела. А если он покатывался со смеху, глядя, как она беспощадно ругает себя, когда ее выстрел не попадал в цель, она никогда не обижалась.

С каждым днем Бретт все больше уважал ее, Кейт демонстрировала силу духа там, где никто от нее этого не ждал. Когда он болел, она со спокойной решимостью и ясной головой взяла бразды правления в свои руки. Она не паниковала, когда была напугана или чего-то не понимала, не уклонялась от неприятной работы и не придумывала оправданий своим неудачам. Когда ей надо было выполнить ту или иную задачу, она старалась овладеть требуемыми знаниями и не забывала ничего из того, чему ее учили.

Несмотря на то что он принял решение взять ее в Африку, не спросив ее мнения и прекрасно зная, что она страдает морской болезнью, она легко приспособилась к жизни на корабле и подстроила свою жизнь под него без единой жалобы. Своим присутствием Кейт никогда не доставляла лишних хлопот, но всегда готова была протянуть руку помощи, когда могла. Она держалась с экипажем чересчур дружелюбно, но никогда не давала повода относиться к ней иначе, как с глубочайшим уважением.

Одного присутствия Бретта было достаточно, чтобы обеспечить ей привилегированное положение. Он был человеком, который внушал другим людям доверие как лидер и вселял веру в то, что он может справиться с любой сложной ситуацией. Но в то же время нетрудно было догадаться, что ему присуща некоторая жестокость. Это невозможно было объяснить или доказать, но стоило только взглянуть в эти угольно-черные, сверкающие гневом глаза и на эти бугристые мышцы, напряженные от еле сдерживаемой ярости, и никто уже не сомневался, что под этой лоснящейся оболочкой скрывается демон.

Однажды капитан с нервной усмешкой заметил:

— Глядя, как вы смотрите на свою жену, можно подумать, что вы убьете всякого, кто посмеет до нее дотронуться.

Любезная улыбка исчезла с лица Бретта, и его плотно сжатые губы говорили о том, что эта мысль ему совсем не понравилась. Его ответом было краткое «да», но капитан почувствовал, что это слово означает смерть любому, кто будет настолько глуп, что посмеет приблизиться к божественно прекрасной жене Уэстбрука, и перевел разговор на более безобидную тему, опасаясь навлечь на себя гнев человека, которому не доверял.

Бретт на цыпочках вошел в каюту, хотя и знал, что Кейт будет ждать его. Комната тонула в полумраке, и свет единственной лампы на столике возле кровати, казалось, струился на Кейт, выхватывая ее лицо из темноты, отчего она походила на ожившее полотно Рембрандта. Бретта неудержимо потянуло к ней, и он в который раз удивился, как кто-то может выглядеть так прелестно. Ему по-прежнему с трудом верилось в то, что она действительно принадлежит ему.

Он опустился на кровать рядом с ней. Ему нравилось смотреть на нее в любое время, но особенно Бретт любил видеть ее такой, как сейчас: лежащей в полумраке, с лицом, обрамленным золотом ниспадающих волос. Бретт протянул руку и ласково провел пальцами по ее щеке, в который раз восхитившись бархатистой нежностью ее кожи. Он заглянул в глубь ее глаз цвета морской волны, которые взирали на него с выражением глубокого удовлетворения, и почувствовал, что все больше и больше подпадает под их чары, что этот омут все сильнее засасывает его и ему вот-вот станет нечем дышать. И вдруг неожиданное открытие вырвало его из водоворота грез, молнией пронзив мозг: он любит эту девушку.

Здесь, свернувшись калачиком в его объятиях, лежало единственное существо, ради которого он дышал на этом свете. Все то, что раньше представлялось Бретту таким важным, не стоило одной ее улыбки.

Кейт тоже смотрела на него так, словно встретила предмет своих мечтаний. Как бы он хотел, чтобы это было именно так. Но как она могла любить его после всего, что произошло между ними? Как могла любая женщина любить мужчину, который сделал столько зла, сколько он сделал Кейт? Бретт почувствовал ноющую боль под ложечкой. В этот миг он бы отдал все, что у него есть, за возможность начать все заново. Он ни разу не попытался быть любезным с Кейт — даже после их свадьбы. Он обращался с ней как деспот с той самой минуты, когда впервые ее увидел. Если она возненавидела его навеки, то ему некого в этом винить, кроме себя.

Звук голоса Кейт проник сквозь баррикаду его неприятных мыслей. Она уже несколько минут пыталась ему что-то сказать, но он не слышал ничего из того, что она говорила, пока слово «любовь» не выпрыгнуло из ее монолога, как черт из табакерки, вспугнув его мрачные мысли.

— Что ты сказала? — внезапно спросил он. — Я не расслышал начало, — признался он.

Кейт тихо рассмеялась.