Однажды я выберу тебя - Эмма Скотт

– Я не унылый, – проговорил я. – Просто… запутался. – Даниэль приподнял проколотую бровь. Я вздохнул. – Ладно, все дело в парне.

– Я так и знал! – Он хлопнул ладонью по джинсам, порванным по последней моде. – О, голубчик, теперь ясно. Когда ты счастлив, я о тебе даже не слышу. А потом случается какая-нибудь хрень, и ты вновь возникаешь в реальном мире.

– Наверное. – Я повертел в руках стакан, размышляя о том, через что пришлось пройти Сайласу и как это повлияло на нас. – Реальный мир может быть по-настоящему дерьмовым местом.

– Несомненно, – согласился Даниэль. – Так расскажи мне о нем.

– Не могу.

– Я твой друг. Со мной можно говорить обо всем.

– Нет, я в буквальном смысле не могу.

Брови Даниэля взметнулись к серебристым волосам.

– Коллега медбрат? Дворецкий? Сам миллиардер?

Я усмехнулся.

– Не угадал.

– Это серьезно?

– Я… да, – проговорил я. Обо всем я рассказать не мог, но в меру возможностей хотел быть честен. – Да, думаю, серьезно. Или может стать.

– Насколько серьезно?

«Я решил защитить свое сердце, но вместо этого вырвал его из груди и вручил Сайласу Маршу».

– О-о-о, – протянул Даниэль. – Судя по твоему лицу… все мегасерьезно. Так в чем проблема?

– У него кое-какие трудности в семье. А учитывая пережитое в прошлом, я просто, как мудак, накручиваю себя.

Друг кивнул.

– Может быть. Но ты прошел через все это и выжил. Ты не заслужил, чтобы тебе морочили голову. Если именно это происходит. Хотя не знаю. Ты ведь не можешь сказать.

– Скажу. Когда-нибудь. Он… мне просто нужно немного времени.

– Ну ладно. Только помни: «когда-нибудь» – это не день недели. И само не наступит. Тебе придется до него добраться.

Я взглянул на него, выгнув бровь.

– С каких это пор ты стал таким мудрым?

– Я-то нет. – Он сделал глоток коктейля. – Просто я часто смотрю Венди Уильямс[24].

* * *

Появился Чарли, стряхивая воду с волос. Они с Даниэлем принялись обсуждать работу, парней и тот факт, что в баре сегодня какое-то затишье. И правда, народу было мало. Не только Малькольм решил остаться дома, чтоб не попасть под дождь.

Я понял, что мне здесь тоже не место. Я не в настроении для пустой болтовни. А парень, что строил мне глазки с другого конца бара, раздражал, ведь это был не Сайлас.

Я мечтал уйти, но домой ехать не хотелось. Поместье Маршей для меня не стало домом. Роскошный отель, не конечный пункт назначения, а лишь остановка в пути. И я начал думать, что пришло время съезжать.

Я пожелал парням доброй ночи, и Даниэль обнял меня на прощание.

– Я здесь, в любое время. В счастье или в горести. Я с тобой.

– Спасибо, друг. Я это ценю.

Буря снаружи стихла, но дождь все еще лил как из ведра. На улице было практически безлюдно. Лишь парень в непромокаемой куртке с капюшоном прислонился к фонарному столбу на углу. Янтарный свет конусом падал на него, а вокруг, словно пули, разрывались брызгами крупные дождевые капли, на которые он не обращал внимания. Он находился в добрых двадцати футах от меня, под проливным дождем, и все же я узнал каждую его черточку.

По лицу расплылась улыбка, а сердце заколотилось в груди, словно безумное.

– Модный Унабомбер снова атакует, – пробормотал я.

Заметив меня, Сайлас оттолкнулся плечом от фонарного столба, а я вышел из-под крыши, чтобы встать рядом с ним в отблесках света под проливным дождем.

– Сколько ты уже здесь? – спросил я.

– Я не могу войти внутрь, – тихо проговорил он, из темноты капюшона сверкнули голубые глаза. – Это лучшее, на что я способен.

«Этого достаточно?» – услышал я невысказанный вопрос.

Я кивнул, ведь так оно и было. Он пришел сюда. Ждал меня под дождем.

– Я рад, что ты здесь.

Слова проникли в него, и скрещенные руки опустились, ослабляя защиту. Сайлас окинул взглядом пустую улицу.

– Я припарковался там, – он мотнул головой в сторону переулка за баром.

Мы нырнули в переулок, где ждал его «Астон», но до машины не добрались. Оказавшись в темноте, Сайлас схватил меня за полы куртки, а я потянулся к нему. Привалившись спиной к стене, привлек его ближе.

Сайлас прижался ко мне всем телом. Его губы парили над моими губами, но не касались. Мы вглядывались в лица друг друга, упиваясь увиденным, словно с момента последней встречи минули годы. Какое-то время, трепеща в нерешительности, мы просто согревались близостью и силой друг друга, дрожа не от холода, а от разгорающегося желания.

Он протянул руку вверх и обхватил мой затылок, запутавшись пальцами в волосах, а потом сжал их в кулак. Легкая боль спустилась по позвоночнику, прямо к члену, и я приготовился встретить стремительный натиск его поцелуя. Я промок насквозь. Сайлас скользил взглядом по каплям дождя, которые, словно шарики ртути, катились по моей кожаной куртке.

Он нахмурил брови, беспокойство смягчило жар, пылающий во взгляде.

– Нам нужно идти…

Я протянул руку и скинул с головы Сайласа капюшон. Он ухмыльнулся и заморгал, оказавшись под струями дождя. Золотистые волосы тут же намокли, а по щекам потекли тоненькие струйки воды.

– Теперь мы квиты.

Словно завороженный, я наблюдал за дождевой каплей, что спустилась по скуле Сайласа прямо к его рту, где повисла на нижней губе.

«Моя…»

Я поднял голову и, слизнув языком каплю воды, проглотил ее.

Во взгляде Сайласа мелькнуло удивление, а затем в потемневших глазах появилось почти дикое выражение, в котором читалось лишь неприкрытое желание. Напряжение спало, и наши губы слились в сокрушительном поцелуе. И все вокруг просто исчезло, остался лишь он.

Сайлас Марш. Горячечный бред. Лихорадка чувств. И я потерялся в этом поцелуе, который мгновенно стал глубоким и жестким, неукротимым и откровенным. Мы все сильнее вжимались друг в друга, чуть покусывая, сплетались языками. Руки хватались и тянули за все, до чего могли добраться. Губы смыкались, поглощая, почти жестко, словно бурлившую между нами энергию нельзя было сдержать – трахни или сражайся, поцелуй или убей. Бездумная потребность брала верх, отчаянно прося освобождения, готовая вот-вот вспыхнуть, оставив от нас лишь тлеющие обломки в куче разорванной одежды.

– Я так хочу тебя, – прорычал Сайлас. – Весь день… каждый гребаный миг.