Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения - Джеймс Амбуэлл

собственных чудовищных догадок, я не нашёл что возразить, поскольку любые комментарии тут были излишни. С открытым признанием Харпера ненормальность ситуации стала ещё более зловещей и опасной, а тени зла — более могущественными и угрожающими. Как хотел бы я избежать этого ночного дежурства, но увы — это было невыполнимо.

Звериное, дьявольское царапанье становилось всё громче и неистовей. Оно ворвалось в мои уши, когда мы проходили мимо запертой комнаты. Теперь я понимал причину того невыразимого страха, что побудил старого слугу попросить меня составить ему компанию. Звук был невыразимо тревожный, он жестоко действовал на нервы, с мрачной, жуткой настойчивостью указывая на дьявольский голод невидимого существа. Его неистовые колебания сделались ещё более явственными и омерзительными, когда мы вошли в комнату покойного.

В течение всего дня похорон я воздерживался от посещения этой комнаты, так как никогда не испытывал того болезненного любопытства, которое заставляет многих людей пристально рассматривать мёртвых. Таким образом, я увидел моего хозяина во второй и последний раз. Полностью одетый и приготовленный к погребальному костру, он лежал на холодной белой кровати, её узорный полог, похожий на вышитый гобелен был отдёрнут. Комнату освещали лишь несколько высоких свечей, стоявших на маленьком столе в причудливых, позеленевших от древности бронзовых канделябрах. Но этот колеблющийся мерцающий свет был настолько слаб, что не мог разогнать печальные тени смерти в этой большой и мрачной комнате.

Вопреки своей воле я посмотрел на мёртвого хозяина, но быстро отвёл взгляд. Я был готов увидеть каменную бледность и строгость лица, но оно полностью изменилось. На нём застыло отвратительное выражение нечеловеческого испуга и ужаса, разъедавшего душу этого человека на протяжении всех этих адских лет, которые он тщательно скрывал от других случайных людей с поистине сверхчеловеческим самообладанием. Это открытие оказалось для меня столь болезненным, что я больше не мог смотреть на покойного. Казалось, что сэр Джон не умер, и всё ещё мучительно прислушивается к ужасающим звукам из соседней комнаты, которые, возможно, послужили причиной столь скорого наступления последнего приступа его недуга.

В комнате было несколько стульев. Думаю, что они, как и кровать, были изготовлены в семнадцатом веке. Мы с Харпером сели у столика, между постелью и, покрытой черными дубовыми панелями стеной, за которой слышалось непрестанное царапанье. В негласном молчании, с револьверами наготове, мы начали наше жуткое ночное бдение.

Пока мы сидели и ждали, я всё пытался представить себе облик это безымянного чудовища. В моей голове непрерывной хаотической чередой проносились бесформенные или полуоформившиеся образы кладбищенских кошмаров. Жестокое, несвойственное любопытство подталкивало меня расспросить Харпера, но я старался сдерживать себя могучим усилием воли. Со своей стороны, старик не выказывал желания говорить хоть что-либо. Покачивая головой, точно парализованный, он наблюдал за стеной, и глаза его блестели от ужаса.

Невозможно выразить словами то неестественное напряжение и жуткое ожидание зловещей неизвестности, в которых мы провели несколько последующих часов. Деревянная стена, должно быть, была очень толстой и прочной, способной выдержать атаку любого земного животного с когтями и зубами, но этот очевидный довод рушился на наших глазах. Скребущий звук продолжался бесконечно, он становился всё резче и ближе, с каждым мгновением усиливая мои лихорадочные фантазии. Время от времени я слышал тихое голодное поскуливание, похожее на собачье, словно хищный зверь почуял добычу за стеной и жаждет туда пролезть.

Никто из нас не высказал ни слова о том, что мы будем делать, если монстр вырвется наружу. Казалось, что между Харпером и мной образовалось молчаливое соглашение по этому вопросу. Однако в своём суеверии, которого раньше мне не доводилось за собой замечать, я рассчитывал, что существо окажется хоть в чём-то похожим на человека, а значит, будет уязвимо для обычных револьверных пуль. До какой степени в этом монстре проявлены черты его неведомого фантастического родителя? Я пытался уверить себя, что эти вопросы и размышления совершенно абсурдны, но они увлекали меня всё дальше, как соблазняет некоторых запретная бездна.

Ночь тянулась бесконечно, как тёмный медлительный поток, а высокие ритуальные свечи в позеленевших канделябрах уже догорели почти до конца. Лишь это обстоятельство давало мне представление о том, сколько прошло времени. Казалось, что я падаю в чёрную загробную яму, на дне которой ползают и копошатся ужасные слепые твари. Я уже почти привык к царапающему звуку, доносящемуся из-за деревянной панели. Он длился так долго, что увеличение его громкости и гулкости я посчитал обычной галлюцинацией. Финал нашего ночного бдения наступил резко, без всякого предупреждения.

Внезапно, когда я, застыв, неподвижно смотрел на стену, прислушиваясь к звукам, до моего слуха донёсся резкий звук ломающегося дерева. В дубовой панели появилась узкая полоса, от которой отвалилась щепка. Не успел я собраться с мыслями от ужаса, как от стены под ударом какого-то тяжеловесного тела отвалился большой полукруглый кусок, развалившийся на множество частей.

Возможно, это было божьей милостью, что дальнейшие события почти стёрлись из моей памяти, и я не могу достаточно определённо вспомнить, что за адская тварь вылезла из дыры. Шок от увиденного и крайний ужас почти затмили все подробности. Остались лишь туманные, размытые образы огромного, белесоватого, безволосого тела, стоящего на четвереньках, с собачьими клыками на получеловеческом лице. На задних и передних конечностях, похожих на руки, были длинные когти, как у гиены. Появлению этой твари предшествовало жуткое зловоние, похожее на запах падали из берлоги животного, питающегося мертвечиной. Одним кошмарным прыжком существо пересекло комнату и напало на нас.

Я услышал отрывистый треск револьвера Харпера, такой резкий и мстительный в этой закрытой комнате, и всего лишь ржавый щелчок моего оружия. Возможно, мне попался слишком старый патрон, и револьвер дал осечку. Прежде чем я снова смог нажать на курок, меня с ужасающей силой швырнуло на пол, и я ударился головой о тяжелое основание стола. Чёрная завеса с бесчисленными огнями упала на меня и скрыла комнату из виду. Затем все огни погасли и осталась только темнота.

Медленно приходя в себя, я начал различать пламя и тени. Казалось, что пламя это становится всё более ярким, живым и ослепляющим. Вскоре мои притупившиеся чувства прояснились, и я различил едкий запах горящей ткани. Возвращающееся зрение явило мне очертания комнаты, и я обнаружил себя лежащим возле перевёрнутого стола. Взгляд мой был направлен на смертное ложе. Угасающие свечи были сброшены на пол. Пламя одной из них пожирало ковер рядом со мной, а другая свеча подожгла полог кровати, и огонь быстро распространялся вверх по большому балдахину. Пока я лежал, большие ярко-красные лохмотья горящей ткани упали на