Сага о халруджи - Вера Александровна Петрук

— Мне нравится твой юмор, детка, но давай уже… — маркиз резко замолчал, потому что из кармана юбки Дэйра достала то, что прихватила с собой из пиршественного зала.

Нож для резки мяса, десертная вилка и кружевная салфетка легли на голый живот Феликса, заставив его вздрогнуть от прикосновения холодного метала. Он заподозрил неладное, когда Дэйра оттянула кожу у него на боку и, приставив нож, начала делать надрез.

Если маркиза волновала сумасшедшая дочь герцога Бардуажского, которая собиралась его съесть, то саму Дэйру волновал камин, потому что огню уже было тесно за каминной решеткой. Языки пламени лизали ковер, медленно направляясь к кровати с двумя людьми. Дэйре по-прежнему было холодно, и она пожалела, что оставила теплую накидку в своих покоях.

Когда крики Феликса перешли из громких в очень громкие, она отложила нож в сторону и осторожно промокнула разрез салфеткой. Наверное, я точно сумасшедшая, подумала Дэйра, глядя, как кровь заливает белые простыни и пачкает ее платье. У нее даже руки не дрожали. Конечно, она не собиралась отрезать у Феликса кусок кожи, но надрез получился глубже, чем планировался. Нахмурившись, Дэйра потянулась за бутылкой с коньяком, которую приметила на столике рядом со свечами и щедро плеснула на царапину.

Пока Феликс выл и метался под ней, она, скосив глаза, наблюдала за пламенем, который огненной струйкой заползал к ним на кровать. Пожар в ее планы не входил, но огонь странным образом игнорировал ковер, раскинувшийся между камином и кроватью. Прокладывая путь к людям, пламя прожгло в ворсе узкую дорожку, но даже не подумало уничтожать ковер полностью.

Ты хочешь меня согреть, догадалась Дэйра и улыбнулась огню, который, наконец, появился на кровати. Пламя робко замерло на краю простыни, уничтожая белье и перину под ним, но к Дэйре приближаться не спешило. Тоже ее боялось.

Увидев огонь, Феликс начал хрипеть от ужаса, а в его криках появилось слово «ведьма».

— Ну, хватит! — рявкнула на него Дэйра и шлепнула маркиза по щеке, чтобы привести в чувства. — Я тебя всего есть не собиралась, только кусочек. Что ты так раскричался? А к нему я вообще отношения не имею, не знаю, как оно здесь оказалось.

И она кивнула на пламя, которое, подобравшись к ее ноге, уютно устроилось на лодыжке, поглаживая человеческую кожу. Дэйре не хотелось, чтобы оно уходило, потому что впервые за вечер она начала согреваться. Кожу немного щипало, а на том месте, где плясали язычки огня, вздулись крошечные белые пузыри, но ей давно не было так хорошо. И плевать, что там говорила бабка София, которая давно что-то зудела ей на ухо.

— У тебя видения от боли, — сказала Дэйра Феликсу, глядя ему в глаза. — И это не моя нога горит, а огонь пляшет в твоей голове.

— Что ты хочешь, ведьма? Что тебе надо? — маркиз, наконец, догадался задать правильный вопрос.

Дэйра с неохотой сбросила огонь со своей ноги и, прихрамывая, побрела к камину. Только сейчас она поняла, что ей удавалось удерживать тело взрослого мужчины, который извивался и дергался от боли, не прилагая особых усилий. Пусть все скорее закончится, подумала она, подбирая бумаги с каминной полки. Ей казалось, будто она бредет по колено в холодной грязи, и лишь тепло огня, которое струйкой следовало за ней по пятам, успокаивало и дарило надежду, что все закончится лучше, чем ожидалось.

— Пожалуй, я могу отказаться от твоих костей, — вздохнула Дэйра, усаживаясь обратно на Феликса. — У меня есть один принцип. Я не ем мужей своих подруг. Подписывай, маркиз. Это брачный договор. И не сотрясай воздух словами. Согласен — кивни, нет — можешь, продолжать кричать. Думаю, перед тем, как съесть кусочек, я немного тебя поджарю.

При ее словах пламя, словно верный пес, запрыгнуло на кровать и замерло, потрескивая, рядом с боком Феликса, а маркиз энергично закивал головой — говорить он был не в состоянии, потому что у него тряслась челюсть. Поглядев на себя глазами лежащего под ней человека, Дэйра тоже ужаснулась. Пожалуй, она мучилась бы кошмарами до конца жизни, и точно бы больше не пустила в постель ни одну уродину. Страшные женщины иногда страшны не только телом, но и душой.

Она отвязала ему одну руку и проследила, чтобы ее жертва ничего не испортила. Но Феликс был настолько напуган огнем, который снова принялся лизать ноги Дэйры, что нацарапал свою фамилию везде, где требовалось, а после, без возражений, написал на отдельном листе то, что продиктовала ему мучительница. Мол, я, Феликс Бардуажский, сам ввез журавис в Сангассию и подложил его в сумки Ирэн Карлбири со злыми намерениями.

— Это подстраховка на тот случай, если ты передумаешь, — сказала Дэйра, пряча лист с признанием в карман юбки. — Пока ты будешь вести себя хорошо, не покажу его никому. Кстати, не все так плохо в твоем случае, как ты вообразил. У вас с Ирэн будет ужасный брак, это и дураку понятно, но у тебя есть выход — путешествия. Женись на ней и отправляйся обратно в Сикелию, повод всегда можно найти. Все равно тебе правление в герцогстве не светит. Твой отец прекрасно себя чувствует и будет править еще очень долго. Зачем тебе жить в его тени? Они с Ирэн поладят, а вот ты здесь лишний. Ты молод, смышлен, у тебя хватит сил и сообразительности начать жизнь заново. Правда, с постельными утехами какое-то время будет не везти. Мне кажется, после нашего свидания тебе придется лечиться.

Уходя, Дэйра позвала огонь с собой. Пламя успело прочертить по полу множество горелых дорожек, испортило ножки столика и постельное белье, но, в целом, комната не пострадала.

У двери она опомнилась и обернулась к Феликсу, который отчаянно пытался привлечь ее внимание криками.

— Ах да, — спохватилась Дэйра. — Я не буду тебя отвязывать. Под утро кто-нибудь из слуг обязательно сюда заглянет, я за этим прослежу. Наверное, мне не стоит напоминать, что о моем визите надо молчать. Зачем тебе портить репутацию слухами о своем безумии? В Сангассии и меня одной хватает. К тому же, он всегда проследит, чтобы ты не болтал лишнего, — и девушка кивнула на огонь, который терся у ее ног, медленно уничтожая полы юбок, которые дымились и тлели.

Когда она уходила, Феликс сыпал проклятиями, но Дэйра лишь усмехнулась. Проклятье собаки на волка не действует.

В коридоре по-прежнему никого не было. Маркиз не обманул — стены комнат в бардуажском замке были глухими, слепыми и немыми. За ними можно было творить, что