Трон Знания. Книга 3 - Такаббир Эль Кебади

На пороге возник детина, жестом позвал за собой. Хлыст пошагал по запутанным коридорам, спустился по длинной зигзагообразной лестнице, и оказался в полуподвальной комнате с грязными окнами, наполовину утопленными в землю.

За столом, заставленным грязными тарелками и пустыми бутылками, сидели трое. Ещё четверо примостились на подоконниках. Двое лежали на рваных матрацах, брошенных на дощатый пол.

Возле двери стоял, комкая низ косоворотки, щипач.

— Он просил… — начал он и не успел договорить.

Хлыст обхватил его шею, резко рванул назад. Раздался хруст, и карманник повалился к его ногам. Братва не пошевелилась.

— Какого хрена? — прошипел кто-то.

— Сукам не место в честнóй компании, — сказал Хлыст и вытер ладони о штаны. — Меня зовут Хлыст. Хочу говорить с главным.

— Говори, — прозвучало от окна.

Хлыст посмотрел на смазливого юнца:

— Уж точно не с тобой. — Уставился на троих за столом. — Я пришёл помочь вам выбраться из задницы.

Братки переглянулись.

— С чего ты взял, что мы в заднице? — спросил невзрачный пожилой человек, буравя Хлыста взглядом.

— Я вычислил вас за неделю. Я умный?

— Предположим.

— Вы пошли на серьёзное дело и сплоховали. Сколько вы запросили за парня? Пятьсот моров? Тысячу? И сколько вам сейчас дают? Сто? Ваш парень проел больше.

Братки вновь переглянулись.

— Значит, я не ошибся: вы в глубокой заднице. Скоро над вами будет смеяться весь город. Представляю, как порадуются ваши кореша. — Хлыст пнул носком башмака тело карманника. — Которые вам совсем не кореша. Я знаю, как закруглить гнилое дело, а потом легко срубить в пять, а то и в десять раз больше.

Мужчина средних лет поднялся с матраца, застегнул мятую рубаху, подсел к столу:

— Рокса! Поди сюда!

Из двери, ведущей в смежную комнату, появилась девушка.

— Приготовь что-нибудь пожрать, — велел ей мужчина. Пригладил ладонью спутанные волосы и повернулся к Хлысту. — Давай-ка сначала. Ты кто?

— Хлыст.

— Это мы слышали. Чем промышляешь?

— Ничем.

— А как живёшь?

— Просто живу. День ото дня.

Человек взял бутылку, посмотрел на свет. Пусто. Вновь уставился на Хлыста:

— Откуда прибыл?

— Там меня уже нет.

— Не, братан, — произнёс пожилой мужчина. — Это не разговор.

— Это мотыль, — сказал смазливый юнец. — Его стражи подослали.

— Я не мотыль!

— Чем докажешь?

Недолго думая, Хлыст снял кепку, стянул с глазницы повязку, скинул башмаки и разделся догола. Раскинув руки, повернулся вокруг себя. Тело, изуродованное шрамами и рубцами, ноги с искалеченными коленями и вывернутыми пальцами, яма вместо глаза, закрытая слипшимися веками, не по возрасту седые пакли.

— Ещё доказательства нужны?

Рано утром дворники дружной толпой пришли в городской парк. Разбрелись по аллеям. Зашуршали по дорожкам мётлы. Забряцали вёдра. Вдруг раздался истошный крик. Вскоре стражи оцепили парк. На центральной площади на столбе с часами висел труп подростка, похищенного месяц назад из двора собственного дома. К его рубашке была пришпилена картонка с надписью «Спасибо, папа!»

***

Передо мной закрыта дверь.

Касаюсь тихо, осторожно.

А сердце бьётся так тревожно:

Тебе не нужен я теперь.

С надрывом стонет тишина.

Перед глазами мир в тумане.

И солнце тонет в океане.

Открыта дверь. За ней стена.

Раздался стук. Вилар отложил ручку, спрятал блокнот в стол.

В гостиную вошёл Йола:

— Можно?

— Конечно, можно. — Вилар с трудом выбрался из кресла и принялся освобождать от чертежей один из стульев. — Прости. Я никого не ждал.

— Не суетись, — проговорил старик. — Я на минутку.

Вилар присел на краешек стола:

— Слушаю тебя, Йола.

Старик молчал. Его выцветшие глаза цвета морской волны, белый платок, стягивающий седые волосы, просторная рубаха и широкие штаны вызывали тоскливые воспоминания. Таким Вилар увидел главного старейшину ориентов, когда очнулся после падения с обрыва. В ту пору он не верил, что морской народ существует на самом деле, хотя читал о нём, когда изучал архив Порубежья.

Это было давно. Сейчас Вилар уже не помнил, какие документы использовал в курсовой работе по истории, но не забыл, как откладывал в стопку «Фольклор» пожелтевшие бумаги, составленные со слов очевидцев. В эту же стопку попали повествования о климах, ветонах и морунах. По сути, весь архив, вывезенный из Порубежья, был сказкой — рассказы давно умерших людей, написанные рукой подслеповатого летописца.

Курсовая работа получила низший балл за достоверность и высший балл за оригинальность. Сейчас бы Вилар поспорил с преподавателем университета, а восемь лет назад он сжёг свой труд в камине и пообещал себе, что больше никогда не будет опираться на домыслы очевидцев. Теперь очевидцем был он сам. Перед ним стоял представитель исчезнувшей цивилизации, к которой Вилар некогда отнёс все древние народы Порубежья.

Йола продолжал молчать. Не похоже, что он пришёл на минутку.

Желая чем-то заполнить неловкую паузу, Вилар проговорил:

— Я рад, что правитель пригласил тебя на день рождения.

— И я рад.

— Костюм уже подготовил?

Йола оттянул низ рубахи:

— Да. Постирал. Перед праздником ещё раз постираю. — И вновь умолк.

Не зная, как выпроводить нежданного гостя, Вилар принялся перекладывать на столе бумаги.

— До бала две недели. Чем займёшься?

— Тобой, — ответил старик.

Вилар улыбнулся:

— Мной?

— Ложись.

— Я чувствую себя прекрасно.

— Йола стар, но не слеп.

— Все хорошо, Йола. Ты зря беспокоишься.

— Голова болит? — спросил старик.

Вилар пожал плечами:

— Редко.

— Неправда. А утром тяжело встать.

— Нет, — спокойно произнёс Вилар и внутренне содрогнулся, вспомнив, скольких усилий ему стоит опустить ноги с постели на пол.

— Я хочу посмотреть твою спину, — настойчиво произнёс Йола.

Вилар провёл старика в спальню. Неторопливо разделся и улёгся на кровать. Прикосновение костлявых пальцев вызвало жгучую боль.