Уплаченный долг - Даниил Куликов

– Хмель! Хмель! Твиттер! – надрывалась рация. – Что там у вас?! Что там та…

Голос оборвался на полуслове, остался только треск помех.

– Аааааааааа! – раздался вопль из рации.

– Это был Твиттер. – сипло пробормотал Хмель.

Человек на матрасе пошевелился, сделав попытку скинуть одеяло. За дверью рванула граната.

– Да пацаны просто стебутся, – сказал бледный как мел напарник. – Поугорать решили. Все патроны расстрелял… Пойду у этого кваза возьму пушку.

Хмель не спешил подходить к человеку под одеялом. Почему тот не стреляет? Чего ждёт? Почему накрыт одеялом? Там что, фугас?

– Ну вот, пушка что надо, – вернулся его недалёкий напарник. – Ты чего стоишь? Проверил бы его.

– Твиттер, Хром, Бук… ответьте, – тихо произнёс он, и уже для напарника добавил: – Ну-ка, постереги его.

– Да чё…

Хмель не дослушал и метнулся к двери, открыл, мельком оценил следы взрыва и перевернул кваза на спину. Снял маску… И чуть не заорал от ужаса, и понимания ситуации. На него мёртвыми глазами смотрел лотерейщик, которого кто-то одел в человеческую одежду и повесил за спину винтовку.

Отбросив рацию, Хмель бросился бежать, но не вниз, а вверх по лестнице.

– Привет, – ожила рация.

Последний из пятёрки ошеломлённо подобрал её, глядя безумным взглядом.

– Здорова ребята, – продолжила рация. – А с вами снова я. Вы меня не знаете, но я с вами. Это Рой. Ваш человек в подъезде мёртв. Оба ваши снайпера мертвы. Хотя это и не поможет, но я вежливо попрошу – положите оружие и подождите нас, я хочу поговорить.

– Как… Как? – заикаясь спросил человек с пистолетом лотерейщика. – Хорош стебаться, пацаны!

– Очень просто, – ответила рация. – Сними одеяло с моего тела в комнате, и всё поймёшь.

Тот недоверчиво подошёл к человеку под одеялом и рывком снял его. На него вытаращенными глазами уставился связанный пустыш с заткнутым ртом. Кляп мешал ему урчать, а верёвки – двигаться.

– Ты просто дьявол! Как ты это сделал? – завопил человек. – Не подходи!

– Очень просто, – отозвалась рация. – Ещё один пункт моих исследований. Очень сильная инъекция барбитуратов для угнетения центральной нервной системы, чтобы они вели себя хорошо. Самым сложным оказалось их переодеть и выдать за нас. Но вы купились. Спасибо, что пришли так быстро.

– Нет! Я не дамся! – заорал тот. – Я убью тебя!

– Странно, твой голос кажется мне знакомым, – произнесла рация. – Но не думаю, что у тебя получится. Я вхожу в подъезд. Не думай, что сможешь сбежать – мои друзья караулят на лестницах.

– Рой, сука!

– Я уже иду по лестнице.

– Чтоб ты сдох, урод! Жалко, что ты не сдох там, на озере.

– О, привет Рыбак. Знал бы ты, как долго я тебя искал, – проникновенно донеслось из рации. – Я уже поднимаюсь на этаж.

Рыбак снял пистолет с предохранителя и направил в сторону двери. Попробуй, сука, зайди! Пуле всё равно, кто ты, и какие у тебя секреты. Перед пулей все равны, и неважно, насколько ты умён, или хитёр. Перед пулей ты просто кусок мяса, корова для убоя, и найдёшь только свою смерть.

Тишина.

Рыбак ощутил, как пот катится по вискам, как вспотели ладони, как бьётся сердце, как страх просто разрывает мозг.

Рация снова ожила.

– Что, сукин сын?! – не выдержал напряжения Рыбак. – Говори!

– Я за твоей дверью, – отозвалась рация.

Рыбак не выдержал, а потом спустил курок. А затем ещё три раза, метя в дверь. Затем замер – тяжело дыша. Нет, не стоило тратить пули. Рой явно не будет стоять прямо за дверью, ожидая, пока Рыбак её прострелит. Нет, пули следовало беречь до последнего.

Дверь медленно со скрипом открылась.

Рыбак облизал пересохшие губы. Раздался звук шагов, и в помещение спокойно вошёл Рой.

Рыбак снова нажал спусковой крючок.

БАХ!

Рой спокойно посмотрел на него.

– Привет, – буднично сказал он. – Давно не виделись.

Рыбак перевёл пистолет в лицо Рою, и ещё раз нажал на спуск.

БАХ!

На Рое снова не появилось ни малейшей раны.

– Прекрати, – устало поморщился тот. – Ты не сможешь меня застрелить, как бы ни старался. Сядь, и расскажи, кто так хочет убить меня, кто снабжает тебя оружием, как ты стал посыльным и кто шлёт за мной людей.

Рыбак не отвечал, продолжая смотреть то на Роя, то на пистолет. Раздались ещё шаги, и вошёл Кваз.

– Это ты про него мне рассказывал? – спросил он Роя.

– Угу, – кивнул тот.

Кваз смерил заинтересованным взглядом Рыбака. Примерно таким взглядом энтомолог разглядывает редкий вид таракана.

А Рыбак между тем сунул пистолет за пояс и нервно заходил из стороны в сторону, нервно поглядывая на дуэт, загораживающий выход.

– Похоже, ты не изменился, – миролюбиво сказал Рой. – Примерно такой же ты был в нашу последнюю встречу.

– Ты! – выпалил Рыбак. – Ты ещё получишь своё! Ты ответишь за Колизей! Ты всё равно умрёшь, тебе будут резать пальцы, а ты будешь только орать и извиваться.

– Заткнись! – неожиданно взбесился Кваз. – Или я их тебе оторву! Говори, ублюдок, кто хочет убить Роя? Говори, или я переломаю тебе рёбра!

Рыбак повернулся к нему:

– А ты, значит, его дружок? И тоже бесишься от того, что я ранил его и бросил толпе мертвяков? А ты бы сделал не так?

Кваз задохнулся от ярости, потеряв дар речи.

– Дружба, значит? – процедил Рыбак, глядя Квазу в глаза. – Такое мягкое и доброе слово, в которое можно закутаться как в плед. Вот только ты, приятель, не подозреваешь, что этот плед кишит чумными вшами. Нет ничего подлее дружбы. Лучше уж прославлять рабство, там, по крайней мере, всё чётко и честно.

Кваз смотрел на Рыбака округлившимися глазами.

– Сам погибай, а товарища выручай – вот он краеугольный камень подлости, – продолжил Рыбак. – Вот тебе, урод, простой пример: два приятеля в баре с десятью плохими парнями. И один нарвался и оказался среди этих десяти. Кто-то достал нож, кто-то разбил бутылку о стол. Окружённый оборачивается, смотрит на друга, а тот бочком-бочком спешит к выходу. И, охреневая от такого поворота, первый получает перо в кишки, а в глазах растерянность и непонимание – а как же наша дружба, я же доверял тебе?!