Последний трюк - Себастьян де Кастелл

Он откинулся на спинку стула.

– Худшее задание, которое когда-либо давала мне идущая Путём Дикой Маргаритки.

– Фериус была твоей маэтри?

Он насмешливо склонил голову набок.

– Она никогда обо мне не упоминала? Я был её тейзаном до тебя.

Я ощутил знакомый укол негодования. Так я чувствовал себя каждый раз, когда обнаруживал ещё одну часть прошлого Фериус Перфекс, которую она тщательно от меня скрывала. Но я отбросил свои чувства в сторону. Когда ты должен человеку столько, сколько я должен Фериус, ты должен принять ограничения, которые человек решил установить для вашей дружбы.

Рейчис подошёл, запрыгнул на стол и стал принюхиваться к моему лицу.

– Тьфу. Опять ревность?

– Заткнись, Рейчис.

Он подался ближе и заговорщически засвистел – хотя, конечно, никто, кроме меня, всё равно бы не понял, что он говорит.

– Не расстраивайся, партнёр. Я уже отомстил ему за тебя.

Белкокот шире разинул пасть, чтобы показать блестящую, влажную серебряную монету с крошечным рубином в центре.

– Она ведь должна чего-то стоить, верно? – пробормотал он.

То, что Рейчис украл что-то у Пути Горных Бурь, никоим образом не должно было улучшить моё настроение. Но улучшило.

– Ладно, – сказал я, убирая в карман карту с сомнительными планами шпиля. – Пожалуй, мне лучше забрать Нифению и Айшека и уйти. Вряд ли Богу нравится, когда его заставляют ждать.

Буранчик схватил меня за запястье. Рейчис на него зарычал, но аргоси не обратил на белкокота внимания; он не сводил с меня глаз.

– Что ты собираешься делать, когда туда попадёшь?

– Ты о чём?

Было шесть хороших способов заставить его меня отпустить. Я склонялся к способу, в котором Рейчис отрывал кусок его руки, но тут Буранчик резко меня отпустил.

– Прости, – сказал он. – Но я…

Он оглянулся на занавешенную часть пещеры, куда родители отвели Фериус отдохнуть.

– Она умрёт, Келлен. Ты это знаешь, и я знаю. Точно так же, как оба мы знаем: она никогда не захочет, чтобы мы убивали ради неё.

– А что бы ты сделал на моём месте?

Он покачал головой.

– Есть причина, по которой я не присоединился к людям, спорившим, кто именно должен иметь дело с Богом Берабеска нынче ночью.

Он уставился на стол, как будто ему вдруг стало слишком стыдно, чтобы выдержать мой взгляд.

– Но если бы всё зависело от меня, если бы я носил тот дароменский артефакт, который тебе дали Шептуны? Я забыл бы всё, чему учила меня Фериус, отказался бы от любых притязаний называть её своим другом и пошёл бы убивать кого придётся, чтобы спасти ей жизнь.

У меня во рту появился горький привкус. Что-то в его словах, как бы преданно и решительно они ни прозвучали, как бы близко ни повторяли мои собственные слова, сказанные всего пару недель назад, показалось мне трусливым. Если Фериус и научила меня чему-то, так это тому, что смелость означает поиск правильного пути, неважно, какой ценой. Долгом можно оправдать любые злодеяния, если ты позволишь долгу заглушить свою совесть.

– Что ты собираешься делать, Келлен? – снова спросил он.

Я встал из-за стола. Ножки стула заскрежетали по грубому каменному полу.

– Если предположить, что меня не зарежет на улице какой-нибудь фанатик по дороге к храму. Если предположить, что я найду подземный туннель, чтобы попасть внутрь. Если предположить, что я успею добраться до шпиля, прежде чем меня прикончит сотня стражников. Если предположить, что я и вправду попаду внутрь, а твои карты каким-то образом окажутся точны и ни у одного из парней, с которыми ты говорил, не было просто нервного тика, отчего он и дёргал головой. И, конечно, если Бог не сразит меня в ту же секунду, как я окажусь рядом с ним.

У моего собрата-тейзана был слегка извиняющийся вид.

– Да, если предположить всё это.

У меня не было ответа. Стрелка компаса, который существует в наших сердцах, чтобы направлять наш выбор, сейчас вращалась во всех направлениях. Поэтому я поступил так, как, по моему мнению, поступила бы в такой момент Фериус: я сунул ладонь под подбородок Рейчиса и щекотал его до тех пор, пока, одарив меня соответствующим моменту мерзким взглядом, он не выплюнул монету. Я подбросил её в воздух и повернулся, чтобы уйти.

– Пожалуй, я подброшу монетку.

Остерегайтесь тех, кто поклоняется своему дому, как будто дом создали для них сами Боги. Божества почти всегда создают скверных домовладельцев.

Когда мы с Нифенией, Айшеком и Рейчисом мчались по улицам Мебаба, безуспешно пытаясь оторваться от преследователей, напавших на наш след спустя несколько минут после того, как мы покинули салун путешественников, мне подумалось, что из меня не выйдет хорошего убийцы. Конечно, критиковать себя – не самое полезное занятие в то время, как ты пытаешься ускользнуть от врагов, но всё же это лучше, чем когда тебя честят белкокот и гиена.

– Ты не очень-то умеешь скрываться, – заметил Рейчис, оглядываясь с моего плеча, чтобы всмотреться в следующие за нами тёмные силуэты.

– Знаю, – ответил я на бегу.

Айшек, скакавший рядом с Нифенией, тихонько тявкнул.

– Айшек говорит, ты ещё и порядком нерасторопен, – сообщил Рейчис и добавил: – Келлен, эти парни быстренько нас загонят, если ты не…

– Знаю, Рейчис.

Гиена снова на меня тявкнула. Нифения шикнула на неё.

– Что он сказал? – спросил я.

– Ничего, – ответила она.

Рейчис с удовольствием перевёл.

– Он говорит, что твой последний взрыв был ну очень далеко от того парня, и спрашивает, не стоит ли тебе немного попрактиковаться в меткости?

На самом деле взрыв моих порошков разминулся с преследователями на целую милю в немалой степени из-за глупого онемения в моём правом плече, куда вонзился дротик, выпущенный из духовой трубки.

Дротики и трубки.

Кто вообще пользуется такими дротиками? Они бьют далеко не так точно, как стрелы или арбалетные болты. И у них скверный радиус действия. Кроме того, надо попасть точно в цель, если вы хотите проткнуть что-нибудь важное, например шейную артерию или, скажем, глаз. Знаете, почему на самом деле люди стреляют дротиками из духовых трубок? Из-за яда. Такие дротики хороши, чтобы обмакивать их в яд, а затем убивать жертву, прежде чем та поймёт, что в неё попало.

Так почему же я не умер?

Преследующая нас троица была не в обычных бледных льняных одеяниях правоверных, а в традиционных чёрно-серебристых одеждах храмовой стражи Берабеска. Поскольку мы ещё не попытались пробраться за стены Махана, я понятия не имел, почему они у нас на хвосте. Что ещё непонятней: они уже трижды попали в меня дротиками. Первый раз – в плечо, помешав прицелиться и не дав нанести эффективный ответный удар порошковым заклинанием, второй раз – в левую ногу, из-за чего я спотыкался и хромал, задерживая нас всех.