Последний трюк - Себастьян де Кастелл

– Бог ты мой, – пробормотал Рейчис, когда мы проскользнули в один из сверкающих коридоров.

– Какой именно? – спросил я. – Каждый раз, когда ты говоришь о своих Богах, их, похоже, становится всё больше.

Он посмотрел на меня так, словно мы внезапно потеряли способность понимать друг друга.

– Что? Нет, идьёт, я сказал «золотой».

Он встряхнулся, заставляя свой мех изменить цвет, чтобы сделаться под стать блестящим стенам вокруг.

– Вы всегда так много болтаете, когда собираетесь проникнуть в самый охраняемый храм на континенте? – прошипела Нифения.

– А она права, – сказал Рейчис. – Будет лучше, если ты заткнёшься, Келлен!

Я взял карту, которую дал мне Путь Горных Бурь, и снова попытался сориентироваться, глядя на маленький круглый план, изображавший данный этаж шпиля. Я понятия не имел, могу ли впредь доверять хоть чему-то на этом рисунке, но пока он казался настолько точным, насколько следовало ожидать, учитывая, что его линии основывались на слабых движениях голов пьяных слепых слуг, даже не подозревавших, что они могут раскрыть устройство храма. С другой стороны, хотя у изображённых на карте мест часто бывали перепутаны левая сторона с правой и дальняя с ближней, большинство нарисованных на ней комнат и проходов, по крайней мере, существовали.

– На каждом этаже должна быть молельня, – тихо сказал я. – Наверное, нам лучше обходить их стороной.

– Согласна, – подтвердила Нифения. – Кроме того, ты можешь напомнить белкокоту о цели нашей миссии.

Я огляделся, но Рейчис снова исчез. Я прокрался по коридору и, завернув за угол, увидел, что он царапает когтями одну из выкрашенных в золотой цвет стен в попытке извлечь как можно больше драгоценного металла.

– Что, во имя всех адов, ты делаешь?

– Тсс, – зарычал он. – Не видишь, я здесь работаю?

Бывают моменты, когда с алчностью моего мохнатого делового партнёра приходится обращаться деликатно.

– Но если мы нагрузимся золотом, как же мы понесём драгоценные камни?

– Драгоценные камни?

– Разве ты не слышал историй? Говорят, в сокровищнице шпиля хранится самая большая коллекция драгоценных камней на континенте.

Я начал загибать пальцы.

– Бриллианты, рубины, изумруды, сапфиры…

– Сапфиры?

– Целые корзины сапфиров.

Рейчис перестал царапать стены, но, когда он подошёл ко мне, на его когтях сверкали золотые чешуйки.

– Эти корзины будут очень кстати, когда ты понесёшь мои драгоценности обратно в салун.

Ещё раз взглянув на карту, я попытался сообразить, который из коридоров ведёт к лестнице на верхний этаж.

Следующие несколько минут мы продвигались мучительно медленно. Сверкающие, отполированные полы под ногами сильно смахивали на золотые листы, и, хотя мы шли на цыпочках, каждый шаг отдавался в коридорах эхом и грозил привлечь храмовую стражу, патрулировавшую шпиль. К счастью, стражников было не так много, как я ожидал.

– Почему это место настолько плохо охраняется? – тихо спросила Нифения.

По её мягкому тону я понял, что она говорит в той манере, какой пыталась научить меня Фериус: так, чтобы тебя услышали только стоящие рядом и твой голос не разнёсся дальше.

– Не знаю, – ответил я и непроизвольно сжался, когда мой шёпот отразился от стен.

– У меня от этого места мурашки по коже, – просвистел Рейчис.

Айшек тихо тявкнул в знак согласия.

Я жестом велел им обоим молчать, хотя не мог поспорить с их мнением: чем дальше мы шли по роскошным коридорам, тем более причудливые контрасты обнаруживали.

Напротив больничной палаты, уставленной полками с лекарствами и хирургическими инструментами, мы увидели другую дверь, а за ней – настоящую камеру пыток, полную приспособлений, которые (как я мог только предположить) предназначались для вырывания признаний у захваченных богохульников. На одной стороне коридора – библиотека, вмещающая в себя больше книг, чем я видел во всём императорском дворце Дарома, а на другой стороне, напротив – помещение, оборудованное для ритуального уничтожения нечестивых текстов. Бесконечные противоречия шести религиозных сект Берабеска, казалось, сосуществовали в нестройной гармонии в одном-единственном храме.

Наконец, мы нашли первый пролёт лестницы и начали трудный подъём, взбираясь на этажи шпиля. Как и говорила карта в моей руке, ни одна лестница не соединяла все этажи, значит, нам предстояло пройти чуть ли не каждую часть шпиля по пути к его вершине.

Единственное, что повторялось в башне, это молельни в конце коридоров, поворачивающих вправо на вершине каждого лестничного пролёта. Потолки, расписанные созвездиями ночного неба, смотрели вниз, на паркетные полы, где вырезанные в деревянных дисках углубления для колен ожидали желающих помолиться с комфортом. Пробираясь мимо третьей из огромных молелен, мы поняли, почему храм кажется таким пустым.

– Что там делают храмовые стражники? – шёпотом спросила Нифения.

Вскоре мы осознали, что на каждом этаже происходит то же самое: молитвенные комнаты были полны десятков одетых в чёрное с серебром охранников, которым полагалось бы регулярно обходить шпиль, но вместо этого они стояли на коленях со склонёнными головами, в то время как визирь на возвышении вёл их в молитвенных песнопениях к одному из шести ликов Бога Берабеска. Вход в каждое помещение защищали крепкие железные прутья, что имело бы смысл, если бы они хотели помешать войти внутрь недозволенным личностям… Но решётки были заперты снаружи.

Я жестом велел остальным оставаться на месте, а сам прокрался за угол, к одной из молелен, и взобрался по решётке к тянущимся над комнатой деревянным балкам; открытое пространство над ними позволяло воздуху циркулировать по всему шпилю. Отсюда я мог лучше рассмотреть мужчин и женщин внизу.

Храмовая стража, как и визири, и другие святые персоны, действительно глубоко погрузились в молитву, и всё-таки что-то здесь казалось не совсем правильным. Охранники как будто нервничали – им явно было не по себе оттого, что они тут сидят. Они поворачивали головы к двери, словно обеспокоенные пустыми коридорами снаружи. Один из них начал подниматься, и визирь, ведущий молитву, прикрикнул на него. Стражник снова опустился на колени на молитвенный диск и продолжил петь.

«Зачем визири держат храмовую стражу в молельнях?» – задумался я.

Конечно, я не ожидал найти ответа, поэтому чуть не свалился с балки, когда его получил.

«Странно, не правда ли?» – раздался в моём сознании голос мальчика.

Он звучал не так, как прежде – напряжённо, тонко, словно вырывался из горла того, кто терпел страшную боль.

«Похоже, они ждут, когда ты меня убьёшь».

Крики – это было ещё не самое страшное. Пока душераздирающие вопли неумолимо влекли Нифению, Айшека, Рейчиса и меня по круговым коридорам вершины шпиля, мы шагали по спирали к тому, что ожидало нас в его центре. Мы дрожали, но не от холода, а от странного жужжания, пронизывающего воздух вокруг. Чем ближе становилась наша цель, тем сильнее стены прогибались и искривлялись, как будто камни за золотыми поверхностями содрогались от отвращения. Здесь творилось что-то ужасное. Что-то неестественное. Чёрные отметины вокруг моего левого глаза, казалось, начали пузыриться.