Птица и меч - Эми Хармон

Вольгар увлеченно наблюдал за моими попытками взять себя в руки. Драконья голова склонилась к плечу, словно в ожидании, когда я начну задавать вопросы. В пещере было темно — свет полной луны, которая заглядывала в широкий проем, не мог дотянуться до всех углов. Я крадучись двинулась вдоль стены. Я не питала иллюзий, что покину это место живой, но надеялась подобраться поближе к входу.

Мне не хотелось умирать в темноте. Чудовище сделало несколько шагов следом, и нас обоих облило холодным светом луны. Ты знаешь, кто я, маленькая королева? Слова исходили из его разума, не рта. Они вторглись в мое сознание гулким тараном, не оставив места для собственных мыслей, и я наконец поняла, почему Келя так раздражали беседы со мной. Я общалась с людьми так же.

Нет. Я заострила ответ, словно копье, и что было силы метнула его во врага. Тот зашипел, из узкого рта повалил пар. Теперь он почти нависал надо мной, прижимая к краю обрыва. Я поспешила отвернуться, чтобы не выдать своего страха, но он лишь склонился ближе.

— А я знаю, кто ты, — прошептал он, показывая, что владеет и даром человеческой речи. Между плоских губ показался раздвоенный язык, раскаленное дыхание обожгло кожу у меня за ухом.

Я стиснула зубы, запрещая себе кричать даже мысленно, и задумалась, не спрыгнуть ли мне по собственной воле.

— Ты дочь Мешары.

Я оцепенела. Он смаковал имя моей матери, словно аристократ, дегустирующий вино нового урожая. Затем костяшка чешуйчатого пальца дотронулась до моей обожженной шеи, и один из волдырей лопнул с влажным хлопком, пронзив тело резкой болью.

— Я обжег тебя. Прости. Я уже забыл, как нежна может быть женская кожа. Знаешь, а ты и вправду красива. Обманчивой красотой. Как лунный свет. Бледная. Стройная. Тебя легко проглядеть… но, пройдя мимо, обернешься и ахнешь от изумления.

Тирас говорил то же самое. Чудовище шагнуло назад, словно извиняясь за причиненный вред, и я рискнула отступить от обрыва, хотя мой взгляд по-прежнему метался меж скал далеко внизу.

— Ты дочь Мешары, королева Джеру, Ларк Корвин.

Я глубоко вздохнула и наконец отважилась встретиться с ним взглядом.

— Мой сын возвел тебя на трон. Очень умно с его стороны.

Горло обожгло, уши стали гореть, и я машинально коснулась мочки, не поверив своим ушам. Твой сын?..

— Король Тирас, — прошипел он, и буква С змеей скользнула между нами. — Сейчас меня называют Вожаком. Но когда-то я носил имя Золтев. Ты помнишь меня, Ларк Корвин?

Я замотала головой, отказываясь верить. Ты вольгар!

— Вовсе нет. Вольгары — звери, а я человек. Просто с крыльями и когтями.

Я услышала улыбку в его голосе, хотя и не увидела ее. Золтев был… человеком. А ты чудовище.

— Ничто не мешает мне стать человеком, когда я хочу.

По телу вольгара пробежала рябь, и в следующую секунду он предстал передо мной без когтей и крыльев, перьев и чешуи. Я ахнула. Он выглядел как Тирас. Я мгновенно узнала заносчивый скос подбородка и высокомерную позу. Волосы мужчины поседели, а годы добавили ему морщин, но глаза по-прежнему сияли льдистой синевой, как у Келя. Он рассмеялся, когда у меня подкосились ноги. Перед глазами опасно мелькнул край обрыва, и я в последнюю секунду ухватилась за бритвенно-острый уступ. Ладонь обожгло болью, и я почувствовала, как между пальцами закапала кровь, горячая и густая. Такая же кровь много лет назад заливала камни отцовского двора. Она сочилась из раны на маминой груди и пропитывала мои волосы.

Золтев наклонился ко мне и обмакнул палец в багровую лужицу у меня на ладони.

— Но зачем мне быть человеком, если я могу быть Вожаком? — спросил он, отправляя палец в рот, пробуя меня на вкус.

Тело мужчины вновь охватила дрожь, и нижняя половина его туловища покрылась перьями. Ноги выгнулись, превращаясь в лапы неведомой птицы, а за спиной, точно черный флаг, развернулись широкие крылья.

— Я предпочитаю нечто среднее.

Из кончиков пальцев, словно кошачьи когти, выстрелили костяные лезвия, хотя торс остался прежним.

— Я могу быть кем угодно. Я и Перевертыш, и Прядильщик.

Но не Целитель?

— Этот дар мне не нужен. Во всем Джеру не найдется ни одного существа, которое я захотел бы излечить.

Ну конечно. Исцеление требует любви.

— Я перепрял грифов в воинов, в целую армию. Начал с нескольких и приказал им атаковать. Мы оставляли трупы гнить на солнце, и они привлекали новых грифов, которых я тоже превращал в вольгар. Так постепенно я создал целую армию. Я говорил им, что делать. Ими так легко управлять… не правда ли? Ты убила столько моих созданий, маленькая королева. Мне следовало бы в отместку убить тебя.

Я попыталась встать, не желая больше корчиться у его ног. Золтев с улыбкой наблюдал за моими стараниями.

— Да, мне следовало бы тебя убить. Но ты еще можешь пригодиться.

Я вздрогнула. Черные брови короля сошлись к переносице.

— Эти твари подчиняются мне, потому что я их создатель. Но я не Рассказчик и не могу повелевать ими так, как ты.

Я ощущала их даже сейчас — бесхитростные мысли и слова, наполнявшие огромные птичьи тела вольгар. Их жажда крови докатывалась до меня красными волнами, и я беззвучно велела им держаться подальше. Они были совсем близко, хоть я их пока и не видела.

— Я слышу тебя. Ты их боишься. Но они явились не по твою душу.

Зачем тебе все это? Ты же ушел. Заставил своих сыновей, подданных, весь Джеру поверить в свою смерть!

— Я бросился со скалы и обернулся птицей.

Зачем?

— Мешара сказала, что я стану тем, чего боюсь, — чудовищем, и не ошиблась. Я мог бы ее пощадить, но она знала, во что я превращаюсь. Поэтому ее пришлось убить.

Он убил ее, потому что она знала. Буджуни был прав. Моя мать предвидела будущее. Это было не проклятие, а пророчество. Понимание случившегося настигло меня с беспощадной ясностью.

— К тому времени я уже начинал терять контроль. Но после смерти Мешары стало только хуже. Я заходил в конюшни и внезапно превращался в лошадь. Принимал ванну и становился рыбой. Не желая того, превращал все, чего касаюсь, — золото в камни, а камни в воду; хлеб в песок, а клинки в ленты. Однажды я проснулся и обнаружил, что простыня обернулась клубком змей. — Он поджал губы. — Меня пугало, что будет, если мир узнает о моем секрете.

Ты покинул Джеру из страха. Но теперь тебе нечего бояться?

— Я стал всем, чего боялся. Теперь страх — это я сам. И никто не сможет меня остановить. — Он взглянул на дремлющий в отдалении Джеру и распахнул исполинские крылья. — Мой сын тоже Перевертыш. Орел. Но он не может контролировать перерождение. А теперь он исчез. Джеру нужен король, а ты совсем одна, бедняжка. Но я сохраню тебе жизнь, если ты сделаешь, как я скажу.