Час абсента - Нина Вадченко

— Трехдневная щетина — это модно. Настоящий мужик должен быть волосатым и…

Каким должен быть настоящий мужик, он договорить не успел. Человек резко прижал Алекса к борту ванной и двумя руками окунул его голову в воду.

Алекс задергался, засучил ногами, забил руками по воде…

— Он его топит, топит, смотри, Верунчик, Алекса топят! Кто же это?

— Заткнись! — Верка судорожно затянулась сигаретой. — Сама вижу.

— Все, все, он уже не трепыхается. Захлебнулся. Был Алекс — и нет Алекса! Смотри, Верунчик, он сам себе придумал смерть. Сам себя разыграл…

Человек, наконец, отпустил голову Алекса. Стряхнул с рук капли воды, поднял полотенце и вытер руки досуха.

Фигура Алекса была неподвижна.

— Верунчик, как ты думаешь, кто это? — Марина старательно вытряхивала из пачки сигарету, руки ее дрожали.

— Не знаю.

— Может, это тот же ублюдок?

— Какой ублюдок?

— Ну, Сергей Анатольевич. Сначала ушел, потом вернулся. Он знал, где искать Алекса. Тот ему сам сказал, что будет караулить Катьку в ванной, чтобы ее напугать, помнишь?

— Помню. Зачем ему убивать?

— Да просто чтобы не платить лавэ за розыгрыш. Может, еще какие причины выплывут, может, они бабу не поделили, может, его Алекс надул или оскорбил, да мало ли? Алекс, скотина, на все способен. Надо пленку ментам показать.

— Там же ничего не видно.

— Ты, Верунчик, снова напилась, ничего не соображаешь. Если пленку отдать на обработку, то изображение запросто можно почистить. Технически это несложно, поверь. Личико этого убийцы увидеть проще простого…

— Ничего никому мы отдавать не будем, — жестко сказала Верунчик.

Марина замолчала, подумала немного о чем-то своем и согласилась:

— Правильно, мы этому человеку должны быть благодарны. Сжечь ее — и дело с концом.

Марина вытащила пленку и стала вскрывать кассету.

Верунчик не вмешивалась в процесс раскурочивания вещдока. Она курила и морщилась от каждого звука.

Марина никак не могла разломать кассету. На минуту она остановилась, обернулась к Верунчику и сказала:

— Я думаю, что это была женщина.

— Почему ты так думаешь?

— Помнишь, когда она утопила Алекса, то поднимала полотенце с пола? Мелькнула рука, мне показалось, что женская. Давай посмотрим еще раз.

— Ничего там не было видно, — пробурчала Верунчик. — Я уверена, я смотрела внимательно.

— Давай еще раз прокрутим, Верунчик.

— Любуйся, если хочется, я эту мерзость больше переживать не желаю.

— Ну что ж, «перекапываем» Алекса на бис, — усмехнувшись, сказала Марина и засунула кассету обратно в видик.

Верунчик демонстративно отвернулась к окну. Марина с удвоенным вниманием изучала материал. Вот зашел кто-то, разговаривает с Алексом, потом заплескалась вода, это Алекс забил руками. Конец.

— Нет, — вздохнула Марина, — ты права, ничего не видно. Но мне все равно кажется, что это была женщина.

— Не сочиняй! — возмутилась Гренадерша. — Уничтожь ее!

— Точно женщина, она его держала с усилием, она прикладывала слишком много усилий, она боялась, что он вырвется. Мужику было бы легче. Много излишней напряги. Да и что толку, если мы раскурочим? Явно это копия. У кого-то наверняка остался оригинал. И как он им распорядится, неизвестно.

— Ты права, Марина, ты права. А ты знала, что квартира напичкана камерами? — вдруг спросила Верка.

— Понятия не имела. Сволочь Алекс, наверное, поставил, чтобы за Катькой наблюдать. Катька… Слушай, Верунчик, а может, это Катерина Алекса утопила?

— Все может. И Катька, и ты, и я, и Любунчик. — Гренадерша налила полный бокал абсента и теперь задумчиво наблюдала, как зеленая жидкость облизывает хрусталь.

— Нет, Любунчик не смогла бы, кишка тонка.

— А то ты смогла бы! — съязвила Верунчик.

— И ты, и я, и Катька.

Верка мелкими глотками выпила абсент.

— Верунчик, не напивайся, что за идиотизм.

— Идиотизм, — согласилась Гренадерша. — Еще больший идиотизм — чувствовать себя дурой. Ты знаешь, кто снимал?

— Понятия не имею.

— Вот. И ты идиотка. Никто не знает, кто дергал за ниточки и все обо всех знал.

— Точно, как это мы прошляпили? Надо же было понатыкать в квартире камер, потом их снять, ведь менты ничего не нашли. Обработать изображение на пленке — тоже мастерство немалое… Зачем он нам все подсунул? А, Верунчик?

— Думаю, не только нам. Ее получили все заинтересованные лица. Позвони Роману, я хочу с ним поговорить. И вот еще что: разыщи журналистку, Пономаренко, выясни намеками, смотрела ли она некую пленочку?

Марина кивала, кивала, а тут запротестовала:

— А ей зачем? Нужна она больно. Она же журналистка. Вцепится, как клещ, и, пока крови не напьется, не отвалит.

Верунчик не успела ответить. В дверь просунулся охранник.

— Вера Степановна, вам курьер письмо доставил, — сообщил он.

Гренадерша вспомнила, кто ей принес пленку, и напустилась на парня не на шутку:

— Ты знаешь, как в старину поступали с гонцами, которые приносили плохие вести?

— Нет, — растерялся охранник.

— На кол сажали живьем.

— Верунчик, по-моему, просто голову рубили, — встряла Марина со своими историческими познаниями.

— Не важно. Я его просто выгоню! К чертовой матери! Может, неприятностей меньше станет.

— Так мне письмо выбросить? — вконец растерялся парень.

— Давай сюда, — приказала Марина, — и топай на место. Вера Степановна не в духе.

Охранник протянул письмо, и вдруг обе женщины отпрыгнули от него, как от кобры.

Парень держал в руках голубой конверт. Слишком свежи были воспоминания о голубом конверте и его содержимом.

— Это мне? — испуганно спросила Гренадерша.

— Курьер сказал: лично в руки. — Охранник так и застыл с вытянутой рукой. Он не знал, что теперь делать.

— Обратный адрес там стоит? — спросила Марина.

— Не знаю, — промямлил охранник. Он никак не мог понять, отчего это две бабы боятся куска бумаги.

— Так посмотри, идиот! — крикнула Гренадерша.

Охранник не шевелился. До него дошло. Точно, в конверте какой-нибудь заразный порошок! Например, споры сибирской язвы или еще какая-нибудь гадость. И начальницы сами не хотят рисковать. Они его подставили! И теперь он заболеет и умрет, а эти две мымры останутся живы.