Перст судьбы. Лирин - Алина Углицкая

– Не знаю, – Лирин с деланным безразличием пожала плечами. О маленьком инциденте, случившемся в императорском шагране, она предпочла умолчать. – Наверно, преступников каких-нибудь. Или контрабанду. Что еще можно искать в порту?

– Да говорят, они не только в порту, они по всему городу рыщут. Может, это тебя ищут?

Лирин невольно поежилась.

– Вряд ли. Мелек хотела все сделать тихо. Ей не нужна огласка.

Несколько минут женщины молчали, думая каждая о своем. Лирин дожевывала пирожок, вслушиваясь в тихий голос, доносящийся из-за стены. В соседней комнате Мейес пела колыбельную, укачивая младенца.

– А Лирт? – девушка уставилась на Сайму с внезапным подозрением. – Откуда он знал о вас? О том, что вы здесь скрываетесь?

– Мейес его мать.

– Что?! – от изумления, Лирин вскочила на ноги, едва не расплескав остатки молока. – Но… как?

Сайма пожала плечами:

– Он родился очень хорошеньким, и хозяйка борделя решила оставить его для себя. Но когда ему исполнилось десять, все-таки продала. Видно, деньги понадобились. Или он ей надоел.

– И все это время он знал, что его мать северянка?

– Знал.

– Но… если в нем есть хоть капля данганарской крови, он не должен поддаваться «привязке»…

– А с чего ты решила, что он «привязан»? – Сайма заглянула ей прямо в глаза. – Подумай, если бы это было так, он привел бы тебя сюда?

Лирин растерянно опустилась на лавку. Уронила руки на колени и ссутулилась, понимая, что Сайма права. Как же она раньше не заметила, не догадалась? Ведь для раба, у Лирта был слишком живой ум, слишком самостоятельные суждения, и слишком часто он принимал решения в одиночку…

– Как же ему удалось так долго скрываться? – прошептала девушка, перебирая в памяти свою первую встречу с подростком.

– Это одному Эргу известно. Возможно, Громовержец хранил его душу для того, чтобы он однажды привел тебя к нам.

До утра оставалось не так много времени. Следовало поспать, но сон все не шел. Лирин переживала, что скажет Хойган, когда вернется. Да и мысли о том, где сейчас Эйхард и что с ним, не давали покоя.

Когда Сайма ушла, посоветовав немного отдохнуть, Лирин не выдержала и рухнула на колени, сложив руки в молитвенном жесте. По ее лицу текли слезы. Дрожащие губы, искусанные в кровь и распухшие, зашептали молитву.

– Арнеш… Пресветлая Арнеш… пожалуйста, пусть он останется жив…

Она не знала, что делать. Ее сердце разрывалось от боли за Эйхарда, но в то же время сжималось от страха при мысли о том, что ее ждет, если он останется жив. Она не хотела его потерять, но и остаться с ним не могла. Казалось, что выхода нет. В этой игре, затеянной богами, она была только пешкой. Пешкой, которая никогда не станет ферзем.

Что бы она не выбрала – она теряла частицу себя.

Кто-то коснулся ее плеча.

Лирин вздрогнула и обернулась. Обвела комнату настороженным взглядом, но никого не увидела.

И все же ощущение чужого присутствия было так явно, что девушка поднялась на ноги и позвала:

– Кто здесь? Сайма? Мейес?

«Нет, моя дорогая, – прозвучал в голове знакомый голос с шипящими нотками. Так могла бы разговаривать змея, соблазняя вкусить запретный плод. По лицу девушки прошло мягкое дуновение ветерка, словно кто-то погладил невидимой рукой. – Здесь нет никого, кроме нас. Тебя и меня. Пришла пора убедиться в твоей преданности и послушании».

– Бенгет…

«Да, дитя мое. Это я. А ты ожидала кого-то другого? – насмешливый голос понизился, вкрадчиво зашептал в самое ухо: – Я знаю, что ты колеблешься. И знаю, почему. Разве я не предупреждала тебя, что любовь делает женщину слабой? Ты меня не послушала».

Комната, только что нагретая теплом южной ночи, внезапно стала холодной, словно ее стены покрылись льдом. Слабый фитиль в масленой лампе вспыхнул, на жалкое мгновение осветив деревянную лавку, и погас. Лирин оказалась в кромешной тьме, задыхаясь и чувствуя, как неистово колотится сердце. Холод – ледяной, пронизывающий, пробирающий до костей, похожий на дыхание смерти – охватил ее тело, пополз вверх по ногам, сковывая льдом каждую мышцу, каждое сухожилие.

Она застыла безмолвной статуей, не в силах ни сдвинуться с места, ни крикнуть. Хотела что-то сказать – и не смогла. Вместо слов с ее губ сорвался полузадушенный хрип. Казалось, огромная ледяная глыба легла на грудь и давит, не давая сделать ни вдоха.

«Чувствуешь это, дитя мое? – снова раздался над ухом невидимый голос. Так близко, что горячее дыхание говорившей заставило зашевелиться волосы на затылке. – Я могу дать тебе власть над миром, а могу превратить твою жизнь в ад. Еще более кромешный, чем тот, в котором ты уже побывала. Думала ли ты об этом, когда молилась моей сестре?»

Лирин захрипела, силясь поднять руку и потереть горло, которое уже начинало неметь.

«Не стоит со мной играть, дорогая. Ты слишком слаба для подобных игр».

В одно мгновение вспыхнул свет – яркий, пронзительно-белый – и холод исчез. Ослепленная, задыхающаяся, не помня себя от страха и боли, Лирин рухнула на колени. Ее тело пронзили тысячи раскаленных игл, разрывая кожу, впиваясь в плоть. Адская боль, равной которой она не знала, скрутила ее в комок, выгнула позвоночник, вывернула суставы, ломая кости и дробя сухожилия.

«Вот так, мое глупое дитя, – рука богини опустилась на затылок Лирин, и боль на мгновение отступила, дав возможность сделать маленький глоток воздуха. – Я была очень терпелива с тобой, но мое терпение не вечно. Ты впустила в свое сердце мужчину – и это сделало тебя слабой. Ты колеблешься, а я не хочу, чтобы ты сделала неправильный выбор. Хочешь знать, что будет с тобой, если я не получу обещанной жертвы? Смотри!»

Рука, только что с вкрадчивой лаской поглаживавшая по затылку, с нечеловеческой силой стиснула волосы, дернула, вынуждая поднять голову вверх и открыть глаза.

Лирин замерла, не понимая, что происходит. Попыталась пошевелиться – и не смогла. Все тело болело, точно после побоев. Перед глазами маячило чье-то лицо.

Когда зрение слегка прояснилось, Лирин тихо вскрикнула. Перед ней сидел на корточках незнакомый мужчина в черном камзоле и разглядывал ее с циничной усмешкой. В его глазах, похожих на два змеиных жала, пылали ненависть и торжество.

Заметив, что она очнулась, он бросил кому-то, стоявшему за спиной:

– Поднимите эту сучку. Посмотрим, так ли она хороша, как мне говорили, – и отошел, насвистывая веселый мотивчик.

Судорожно выдохнув, девушка огляделась. Она не могла поверить своим глазам. Все изменилось. Она больше не была в доме Хойгана, теперь ее окружали каменные стены какого-то подземелья.

Или, скорее, это была тюремная камера.