Ассортир - Алексей Викторович Иванов

вырванных страниц из книги «Судный день» наконец-то пошёл в один рейс вместе. Тут же переболевшего гриппом после того, как на судно прямо посреди рейса прибыло уже поголовно больное им пополнение экипажа, прибывшее на путину красной рыбы, которое и всех остальных тут же заразило.

Переболели все без исключения!

Кроме Ганеши. Виталик лишь долго удивлялся, пока болел рядом с ним в одной каюте, каким образом Ганеша от него не заражается.

Если честно, Ганеша им тоже переболел, но уже почти через месяц. Да и то после того, как пошёл на уступки отчаянно строившей ему глазки девятнадцатилетней обработчицы. Наивно думая, что все им давно переболели, и его уже никто из них не заразит. Кроме Стеллы. Ведь как только он замечал её в коридоре, все её положительные эмоции тут же обрушивались на него. И он начинал испытывать к ней повышенную симпатию. К своему немалому удивлению. Даже если он украдкой смотрел ей в спину, и Стелла его вообще не замечала. Тут же испытывая все её чувства, которые заметно отличались от его собственных. Моментально обрушиваясь на него, как водопад. Её бессознательного. Призванный ею, чтобы его совратить. Естественно, совершенно неосознанно. Стелла просто его хотела. Ну и – идеализировала по мере сил, вынужденно выслушивая в курилке советы своих более старших и опытных в амурных делах спутниц, которые в оба уха говорили ей, зажав её с двух сторон на лавочке в курилке, что Ганеша, по их мнению, для неё здесь самая выгодная партия! Во всех отношениях. Отлично понимая, что Стелла отправилась в море из своей деревни не только для того чтобы заработать денег и вернуться туда, но уже – принцессой на выданье, но ещё и для того чтобы как можно быстрее найти – прямо здесь – того, кто ходил бы в море и дальше, но уже – без неё, терпеливо ожидая его на берегу в его городской квартире. Пусть даже бок-о-бок с его родителями. То есть – с его бесёнком под сердцем, которого, по их плану, необходимо было заделать прямо в море, так сказать, в романтической обстановке трудовых будней. Плечом к плечу! То есть – как можно скорей. Пока он не передумал. Снова пустившись на берегу во все тяжкие! Став Бананом. И чем реже они встречались, даже – взглядами, тем сильнее Ганеша испытывал накопленный за всё это время «золотой запас» её эмоций. Снимая дань её поклонения. Ведь он, не желая при более «тесном контакте» заболеть гриппом, раз уж воздушно-капельный путь его не брал, обходил её…

– Пятой дорогой! – бросила Стелла однажды ему в лицо, наивно думая, что он избегает не гриппа, а её саму. И её любви. – Хотя я давно уже чувствую себя полностью здоровой!

На момент его заражения. Тут же «вкачавшись», в течении часа откатав Сизифов-камень.

«Вот так вот, оказывается, всё это работает. – понял Ганеша, когда почувствовал, что заболел. – Оказывается, вирус всё это время жил во мне самом в латентной фазе и лишь после «падения» в её объятия «развернул крылья» в организме». Заставив Ганешу тут же всё это переосознать и выкинуть Стеллу из головы. Со всеми её головняками. Из каюты он выгнать Стеллу так и не сумел, так как уже через пару дней (как он выздоровел, но уже перестал обращать на неё внимание) она закрутила роман с Виталиком. Чтобы утереть нос Ганеше. Чисто платонический, разумеется, просто вертя перед ним – а заодно и перед Ганешей – задом, всё ещё надеясь его «вернуть». Не желая и слушать о том, что ему теперь нужен целый лунный месяц перерыва отношений для восстановления «щита Гермеса». Почему-то считая, что не устроила его в постели. И постоянно пыталась загладить свою вину. Своей задницей по их дивану. Тем более что на том перегрузчике, на котором Стелла прибыла на мини-плавбазу «Залив восток», на берег списалось несколько матросов, оставивших своих пассий беспризорными, которые через пару недель вынужденного воздержания снова начали обжигать воображение Ганеши своими чеширскими улыбками. Но это уже совсем другая история…

Терзавшая Виталика до самого конца рейса. Так и не коснувшись его конца. Ибо Стелла так и не пошла ему на уступки, а Ганеша – за это – ей. Разрывая своей взаимной неопределённостью Виталика на части. Взвалив его, как жертву, на алтарь любви. Но так и не решившись его заколоть, как агнца.

Хотя, вру. Стелла колола их постоянно, причем – обоих. Своими каверзными подстёжками. Та ещё была «штучка». То есть – не штучный товар, поэтому-то и в кавычках. Из которых Ганеша после её выкрутасов задом в его каюте так и не стал её доставать. Занимаясь там, если честно, другими, более выдающимися (бюстом) особами. Ещё с начала рейса. А в столовой во время совместного приёма пищи делал вид, что ничего не происходит. После того как его «избранницы» (потенциальные, поэтому-то и в кавычках) дружно замолкали после того, как он входил. Каждая из них думая, что она – одна единственная, кто его тут любит. И страдает от неразделённой к нему любви. На его ложе. Играя на их сердцах, как на фортепиано. Улыбаясь то той, то этой. Иногда – раз в лунный месяц – и прямо подсаживаясь за столик девушек с тарелкой напротив особенно нравившейся ему особы и заводя с ней ничего незначащий разговор. Дополняя его затем наедине (её в пустой каюте) более интимными контекстами.

А Виталик просто оказался в ненужное время в ненужном месте. Стелла тут ни при чём. Сам виноват, что развесил уши. Но так и не послушал Ганешу и не стал «качаться», катая Сизифов-камень. Хотя бы для того чтобы повысить свой нервный импульс и тут же её завоевать. Как Ганеша. Даже уже без поцелуя. Просто «войдя» в неё через её визуальный образ в астральном теле. И… перевернув ей сердце. Раз и навсегда! Даже не соблюдая подстройку, ведь она нужна для начинающих. То есть для того, чтобы со-настроиться в унисон с тем, над кем ты сейчас работаешь. Делая это снаружи. Как делал он это с Артемидой, пока она спала. То есть если ещё не можешь войти в объект твоих манипуляций изнутри. Вне зависимости от того, чем она сейчас занимается, ощущая своим телом – чем именно, следя за её телодвижениями. Наблюдая за тем, что ощущает в момент наблюдения за ней твоё тело. А твоя душа – её чувства и эмоции. Они гораздо нежнее и мягче мужских. А потому – забавней! Особенно – когда она,