Фактор беспокойства - Алексей Ковригин

остановить. Предлагал даже полное партнёрство и поднял ставку до пятисот франков в день. Но она словно веру в себя потеряла. А затем вообще заявила мне, что кабаре больше не для неё и она лучше займётся виноделием. Мол, всю жизнь мечтала жить на природе и выращивать виноград, но не имела для этого средств. Ты можешь в это поверить? Лучшая актриса кабаре, самый известный конферансье Парижа и уходит туда, где и опытные виноделы сегодня едва выживают. Девчонка! Да — талантливая, да — пробивная, но это на подмостках сцены. В общем, извини Мишель, но я так и не смог её отговорить. Но по деньгам не обидел. Не подумай об мне чего-нибудь плохого, я выкупил её долю за очень хорошие отступные. И заплатил повышенную премию в память о нашей с тобой дружбе. Полагаю, что на новый виноградник денег ей хватило и надеюсь хватит упорства чтоб исполнить свою мечту.

Время за дружеским разговором летит незаметно и спохватываюсь только тогда, когда вижу, что на сцену выносят и устанавливают микрофон. Ого! Уже почти восемь вечера, пора возвращаться в посольство, Марсель Израилевич, наверное, меня уже заждался. Но Луи загадочно улыбаясь просит меня задержаться ещё на полчаса обещая небольшой сюрприз.

— Мне интересно, что ты скажешь об этой малышке? Конечно, с ней ещё работать и работать, но уже сейчас её голос меня просто потрясает. Ты не поверишь, но эту девчонку встретил совершенно случайно. Ещё две недели назад она вместе с сестрой пела на улице, зарабатывая себе на скудное пропитание, а сегодня у неё уже первое выступление на сцене. Как думаешь, слоган на афише: «Жернис»: прямо с улицы — в кабаре! «Малютка Пиаф!» будет смотреться достаточно привлекательно? Это я придумал для неё такое шикарное сценическое имя. «Малютка Воробышек» уже занято, но вот «Малютка Пиаф» этой пигалице вполне подходит. Что скажешь, Мишель?

А что я могу сказать? Ничего… Меня словно током ударило и на минуту замираю в оцепенении. Я вспомнил! Вспомнил что меня так встревожило при нашей первой встрече с Лепле. Когда впервые увидел перед собой этого высокого элегантного блондина с седеющими висками и крепко сбитой фигурой бывшего борца или боксёра, слегка прихрамывающего при ходьбе от полученного на фронте ранения. Это было узнавание. Неясное и мне непонятное, но всё-таки узнавание. Его имя и фамилия мне показались смутно знакомыми, но мало ли во Франции «Луи»? Да столько же сколько в России «Николаев» и «Владимиров». А «Лепле»? Ничуть не меньше чем «Ивановых» и «Сидоровых». К тому же рыхлый и обрюзгший Жерар Депардье сыгравший роль моего друга в фильме «Жизнь в розовом цвете» совершенно не был на него похож. Но я вспомнил не только этот фильм, но и то что последовало за ним. Тот вал уничижительной критики и грубых оскорблений по поводу героини фильма, самой Эдит Пиаф.

Хорошо помню, что в тот момент это меня возмутило до крайности. Хотя сама Пиаф, как женщина, была очень далека от моего идеала, но вот её великолепный голос меня просто завораживал. Я даже залез в интернет и глубоко там «закопался» чтоб самому разобраться в той непростой истории и убедиться, что Пиаф ни в чём не виновата. Лучше бы я этого не делал и никогда в ту грязь не совался. Не зря говорят: «Интернет — большая помойка» и там есть всё. Действительно, если тщательно «покопаться в грязном белье», то можно «нарыть» всё что угодно, но я искал информацию только в архивах, автобиографиях и воспоминаниях её современников. И нашёл много такого, о чём бы предпочёл никогда не знать. Золотой ореол имиджа моего кумира на поверку оказался всего лишь блестящей мишурой и рассыпался в прах, так навсегда и оставшись на той помойке.

— Мишель? Ты чего замер? Тебе так нравится пение нашей «малютки Пиаф»? — в голосе моего друга слышится едва скрываемое торжество. Ну как же, такой «алмаз» и у него в руках!

— Нет. Она поёт вообще отвратительно, — слегка «обламываю» своего бывшего компаньёна в его радужных мечтаниях, — и «малютка Пиаф» ей совсем не подходит, это тавтология. Просто «Эдит Пиаф», так будет правильно.

— «Эдит Пиаф»? Мишель, ты считаешь, что одного имени будет достаточно, чтоб завоевать симпатии публики? — Луи слегка недоволен и озадачен моими словами.

— Симпатии она завоюет своим голосом, когда её научат правильно петь и держать себя на сцене. Но я бы тебе посоветовал дать ей немного денег и сплавить кому-нибудь другому. Или просто выпнуть на улицу. Или давай я предложу ей денег, если тебе это невместно и пусть она убирается туда, откуда и появилась? — что-либо объяснять всё равно бесполезно и щадить чувства своего товарища не собираюсь. Он этого не знает, но я действую в его интересах.

— Это ещё с чего бы? Ну ты и посоветовал! — мой друг похоже уже серьёзно на меня обиделся. К тому же его оговорка «наша малютка Пиаф» явно неспроста. Видимо Луи уже имеет на неё свои виды.

— Луи, эта девица такой «большой гембель», что тебе лучше с ней не связываться. Она и без тебя сможет завоевать весь этот мир. Боюсь, что тебе с ней просто не совладать и этого «воробышка» лучше всё-таки сразу отпустить на волю. Но если попытаешься её удержать, то… «В палец клюнет, в ладонь нагадит, а всё равно вырвется и улетит»© — но моей апофегмы Луи не понял.

Судя по его насупленному виду, он ожидал от меня чего-то совершенно другого, но что я могу ему предложить? Если бы оставался во Франции, то сам взялся бы «гранить этот алмаз», но не факт, что справился бы. Эту девицу уже сейчас надо «ломать через колено», чтоб выбить из неё ту дурь, что сидит в её голове. Да и от той «дури», что полно в её крови, тоже надо избавляться. Сейчас ещё не поздно начать лечение от наркологической и алкогольной зависимости, но делать это надо жёстко и безжалостно, а не так как происходило в моей реальности. Когда едва «выпорхнув» из очередной клиники Эдит тут же «праздновала» своё возвращение к нормальной жизни пьяным загулом и употреблением «травки», а спустя некоторое время вновь подсаживаясь на кокаин и морфий.

— Мишель, мне надо идти к гостям. Посмотришь представление? — Лепле хмурится, но выглядеть негостеприимным не хочет.

— Отчего же не посмотреть? Останусь, посмотрю. Только шепни своему «воробышку» чтоб сразу после выступления зашла ко мне вместе с сестрой. Думаю что мне есть что им сказать и возможно что-то посоветовать. — Луи улыбается и облегчённо вздыхает. От его насупленного вида не остаётся и следа, а вот мне что-то совсем не радостно.

— Луи, передай Николасу что я хочу его видеть, мне с ним пару вопросов обсудить надо бы. — мой друг согласно кивает и уходит, а спустя пять минут в кабинете появляется охранник.

— Мишель, Луи передал что ты хотел со мной о чём-то переговорить? Я слушаю? — Николас слегка удивлён. Мы с ним виделись не далее, как три часа назад и тогда никаких вопросов у меня к нему не возникло. Взглядом указываю на сцену:

— Что ты о ней думаешь? — глава секьюрити мельком глянув на певичку, пренебрежительно кривится и равнодушно отвечает:

— Эта пташка не в моём вкусе, я люблю женщин в теле, а тут при всём желании ухватится не за что. — Николас уничижительно «хрюкает», но я знаю, что это он так выражает своё «хмыканье».

Однажды перебитый в драке нос нормально так и не сросся и теперь просто «хмыкнуть» уже не получается, но похоже, что это «хрюканье» ему даже нравится. Во всяком случае никогда не замечал, что б он комплексовал по этому поводу. И вообще «комплексы» — это не по части охранников Луи Лепле. Они вместе с ними «поднялись с самого дна», а там сантименты как-то не приветствуются и не приживаются.

— Дружище, я хочу дать этой шалаве немного денег, чтоб она исчезла из поля зрения Лепле и никогда больше не появлялась на его пути.

— Мишель, это плохая идея и Шефу она точно не понравится! — Николас смотрит на меня настороженно, не зная, как отнестись к моим словам.

— Я понимаю это. Поэтому и прошу тебя присутствовать при нашем разговоре, чтоб потом не было недомолвок. Заодно покараулишь выход, чтоб эти свиристелки не сбежали раньше времени. А для Луи своё мнение я уже высказал, так что он в курсе моего отношения к этой девице. — в ответ вновь слышу неопределённое «хрюканье».

У Пиаф очень короткое выступление, всего пять песенок «дворового формата», даже на «жестокий романс» не потянут. Так, всего лишь незатейливый шансон уличных певичек, а вот в Одессе поют намного приличнее