Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне - Кайюс Беккер

Боевой износ чувствовался и в германских истребительных частях, которые совершали в день до пяти вылетов на задание. Поскольку теперь приходилось проникать далеко в глубь от английского побережья, они действовали на пределе своего диапазона и, возвращаясь домой, всегда испытывали тревогу, хватит ли последних капель горючего, чтобы добраться до базы.

«Лишь немногим из нас, – докладывал старший лейтенант фон Ган из I/JG 3, – не приходилось еще садиться на брюхо на воду в Канале с пробитым фюзеляжем или остановившимся пропеллером».

Лейтенант Хельмут Остерман из III/JG 54 писал: «Наступило крайнее истощение от боев над Англией. Впервые наши летчики заговорили о перспективах перевода в более спокойный сектор».

Остерман был одним из тех молодых авиаторов, которые получили суровые уроки в боях с британскими истребителями. День за днем в конце месяца его подразделение либо сопровождало бомбардировщики, либо вылетало для расчистки неба от противника в районе от берега Канала до Лондона.

«Опять я потерял связь со своей эскадрильей, – писал он. – Вся Gruppe рассыпалась на отдельные схватки, и трудно было найти два наших самолета рядом друг с другом. „Спитфайры“ оказались изумительно маневренными. Их воздушный пилотаж – петли, вращения, ведение огня при наборе высоты во вращении – приводил нас в изумление. Стрельбы было много, но попаданий – не очень. В отличие от боев во Франции я был весьма спокоен. Я не стрелял, а все время старался выбрать позицию получше, при этом не сводя глаз со своего хвоста…»

Несколько попыток не удались: еще до того, как он сближался на дальность своей стрельбы, «спитфайр» ускользал. Наконец он заметил внизу своего товарища, за которым гнался один «спитфайр».

«Я сразу же развернулся и бросился вниз за ним. Между мной и томми было около 200 метров. Я себя сдерживал. Расстояние еще слишком велико. Я медленно подкрадывался, пока дистанция не уменьшилась до 100 метров, а крылья „спитфайра“ целиком заполнили экран моего прицела. Вдруг томми открыл огонь, и „мессершмит“ перед ним пошел в пике. Тщательно прицелившись, я тоже нажал на гашетку. При этом я выполнял плавный поворот. „Спит“ сразу же вспыхнул и, оставляя за собой длинный хвост серого дыма, вертикально вошел в воду».

Это была первая личная победа Остермана, первый самолет из 102 сбитых им до того, как в 1942 году он сам погиб в России.

А в это время генерал-лейтенант Тео Остеркамп из своего штаба на французском побережье делал все возможное, что требовалось от его должности «командующий истребителями 1 и 2».

Истребители произвели перегруппировку со времени своего последнего дневного налета на юго-запад 26 августа, когда сорок восемь «Не-111» со штабной эскадрильей были посланы под мощным эскортом на гавань Портсмута. С этого момента три Geschwader истребителей вместо того, чтобы пролетать все расстояние от Шербура до английского берега, были собраны в районе Кале, так что им оставалось пересечь лишь Дуврский пролив.

Это решение отражало концепцию главнокомандующего II воздушного корпуса Бруно Лерцера, гласившую, что люфтваффе не может себе позволить распыления своей истребительной мощи. Поскольку очаг битвы находится в Юго-Западной Англии, в пригородах Лондона, эскорт воюющих здесь бомбардировщиков, как заявлял он, должен быть удвоен и утроен. В результате 3-й воздушный флот фельдмаршала Шперле с этого времени ограничился ночными бомбежками. Хотя бомбардировки становились значительно менее эффективными, нападающие, по крайней мере, не нуждались в защите истребителями.

Таким образом, вклад истребителей на 31 августа составил не менее чем 1301 боевой вылет «Ме-109» и «Ме-110» для обеспечения вышеупомянутых налетов силами всего лишь 150 бомбардировщиков на Хорнчерч, Биггин-Хилл и другие аэродромы.

Этому британское КИА смогло противопоставить 978 вылетов, и только в немногих случаях «спитфайрам» и «харрикейнам» удалось добраться до бомбардировщиков и отогнать их от объектов. Поскольку германский защитный заслон из истребителей присутствовал везде, британские истребители были вынуждены вступать в бой лишь со своими немецкими «коллегами». Официальные данные Королевских ВВС – тридцать девять сбитых английских самолетов. Потери люфтваффе в истребителях составили тридцать два самолета. Накал сражения достиг высшей точки.

В этот момент маршал авиации Даудинг из КИА, должно быть, очень хотел попробовать оспорить германское превосходство в воздухе над окраинами Лондона, послав одинокие эскадрильи из Центральной и Северной Англии в поддержку 11-й группы, которая вела тяжелые бои. Но не сделал этого. Он полагал, что еще не пришло время бросать в бой последние резервы.

А потери уже и так были тяжелые. Официальные данные Королевских ВВС за август гласят, что было уничтожено 390 «спитфайров» и «харрикейнов», а еще 197 получили серьезные повреждения. Сравнительные цифры для «Ме-109», подготовленные генерал-квартирмейстером люфтваффе, говорят, что за тот же период было потеряно 231 и повреждено 80 самолетов. Эти величины включают в себя потери не только над Англией, но и над оккупированными странами и самой Германией.

Таким образом, в среднем на один потерянный германский истребитель приходилось два британских.[18]Правда, обе стороны считали, что их собственные успехи и вражеские потери были гораздо больше, чем на самом деле. И даже в таком случае есть место для некоторого скептицизма. Выступая 1 сентября от имени люфтваффе на совещании высшего командования о ходе битвы в небе на данный момент, майор Фрайзер фон Фалькенштейн из Генштаба заявил: «В борьбе за воздушное превосходство начиная с 8 августа Королевские ВВС потеряли 1115 истребителей и 92 бомбардировщика, а люфтваффе – 252 истребителя и 215 бомбардировщиков. Тем не менее большое число британских самолетов, которые по нашему утверждению были уничтожены, можно быстро вернуть в строй».

Однако вывод, к которому пришел Генеральный штаб, бил прямо в точку. Фалькенштейн продолжал: «Британская истребительная авиация подверглась мощным ударам. Если в течение сентября мы будем использовать каждый случай хорошей погоды, чтобы поддерживать давление на противника, можно предполагать, что вражеская оборона будет настолько ослаблена, что наши воздушные налеты на его промышленные центры и портовые установки смогут значительно возрасти в объеме».

В тот момент все еще существовало препятствие на пути реализации этих целей. Но было похоже, что оно вот-вот рухнет. Продолжались налеты на оборонительный щит над лондонскими аэродромами. Изо дня в день в небе над столицей происходили схватки истребителей.

«В начале сентября, – писал маршал авиации Даудинг, – уровень потерь был настолько высок, что свежие эскадрильи истощались еще до того, как восстановившие силы части были готовы занять их место. Просто не хватало пилотов-истребителей, чтобы возместить понесенные потери».

Но самую глубокую тревогу у британцев вызывали не растущие потери в самолетах, а убыль в опытных летчиках. И это даже при том, что британские пилоты, сумевшие выпрыгнуть с парашютом из своих подбитых машин, могли вновь воевать – не то что их германские коллеги, которые покидали подбитые самолеты, находясь над вражеской территорией.