Видок. Семена Злобы - Григорий Шаргородский

Подобные измышления на тему кошачьей психологии удивили меня самого. Тряхнув головой, я мягко толкнул пятками лошадь, заставляя ее двигаться следом за очень странной парочкой проводников. Практически сразу мы забрались в какие-то совсем уж дебри. Пришлось оставить лошадей и пробираться пешком. Хорошо хоть недалеко.

Внезапно Эргис предупреждающе поднял руку, и весь отряд настороженно замер, а затем сахаляр громко что-то прокричал по-якутски. Ответа не было. Эргис выдал еще одну речь, из которой я понял только два слова — «полиция» и «казаки». Только после этого из казавшихся непроходимыми кустов вышел старик в явно шаманском наряде. Его сопровождал паренек лет тринадцати со слишком длинным для его росточка батасом. Переговоры Эргиса с шаманом прошли быстро, и нас почти сразу пустили в тайный лагерь якутов.

Да уж, картина перепуганных и заплаканных женщин давила своей неправильностью. А чумазые и тоже крайне печальные дети лишь усиливали впечатление. Мое желание побыстрее догнать Злобу и прикончить эту тварь, а также ее рабов удесятерилось.

Старик пригласил нас с костру, где мы продолжили беседу. Точнее, беседовал с ним Эргис, а я лишь поправлял иногда.

— Он говорит, что не знает, откуда пришли духи и где прячутся Дабаан и его люди. Про Злобу и Пастырей вообще никогда даже не слышал, — перевел сахаляр слова старика.

— А этого человека ты помнишь? — спросил я, демонстрируя шаману фотографию из чемодана.

Старик, прищурившись, всмотрелся в изображение и быстро заговорил.

— Ученый человек приходил. Хорошо заплатил, чтобы мы отвели его к Черной Пасти, — перевел Эргис. — Он не хотел, но год выдался тяжелым, а на серебро можно было купить много зерна.

— Как далеко отсюда до этой Черной Пасти? — едва дослушав перевод, задал я следующий вопрос.

— Три-четыре часа верхом, — перевел ответ Эргис, явно пересчитав все в более понятные мне термины.

— Нам нужен проводник к тому месту.

Похоже, шаман понял мои слова и без перевода, потому что затряс головой и что-то забубнил. Я уже думал надавить финансово, но не пришлось. Внезапно Эргис злобно отчитал старика, буквально выталкивая слова сквозь зубы. Шаман поник, вздохнул и, махнув рукой, что-то каркнул. К костру подошел тот самый паренек со слишком большой якутской глефой.

— Добро, — и без перевода одобрил я решение старика. — Три бойца остаются здесь. Помогите местным добраться до стойбища. Мальца забираем с собой.

Уже когда мы выбрались из дебрей и оседлали лошадей, я спросил у Эргиса:

— Как ты убедил его дать проводника?

— Сказал, что жадность его рода пустила на земли саха страшнейшее зло, и одним вырезанным стойбищем тут не обойдется. Так что это не нам, а ему придется платить, и проводник — это наименьшее, чем он может хоть как-то искупить свою вину.

В чем-то Эргис, конечно, прав, но без придурковатого ученого, инстинкт самосохранения у которого напрочь атрофировался, Злоба по-прежнему лежала бы в своей могильной тюрьме. А якуты еще тысячу лет обходили бы дурное место стороной.

В лагерь мы вернулись без малейших проблем, но уже на окраине стойбища мне пришлось снова напрячься. Там стояла Намия с обеспокоенным и каким-то растерянным выражением лица.

— Что случилось? — быстро спешившись, спросил я у шаманки.

— У меня не получилось найти Злобу. Кукла теперь пустая. — С каким-то детским выражением на лице Намия протянула мне страшненькую, наспех сделанную соломенную игрушку.

— Не расстраивайся, — улыбнулся я, мысленно похвалив сам себя за предусмотрительность. — Мы узнали, где спряталась эта тварь.

Девушка облегченно выдохнула. Было видно, что она ответственно относится к отведенной ей роли, и это вызывало уважение. Конечно, я понимал, что со временем в быту могут вылезти не самые приятные черты ее характера, но пока меня все устраивало.

— Урядник, — позвал я Фролова, — давайте собирать поисковую группу.

Казак с легким недоумением посмотрел на меня, не совсем понимая, о чем идет речь. Пришлось пояснять предметно. Судя по сведениям, добытым у ныне покойных пленников, группа якутского революционера находилась в стойбище практически в полном составе, за исключением самого Дабаана и двух его подельников. Так что забирать всех людей не имеет смысла. К тому же нам предстоит столкнуться с духами и, возможно, ментальным давлением, а основная масса казаков хоть и имеет защитные амулеты, но недостаточно мощные. Так что я дал команду Сохатому, его старшему товарищу, а также Намии и монаху позаботиться о надежной защите для десятка бойцов. Плюс к этому у нас возникли проблемы с лошадьми, да и защищать раненых и выживших якутов тоже кому-то надо.

В итоге через полчаса из стойбища выехала группа в полтора десятка человек, включая меня, Намию, Чижа и монаха. Фролов и старший характерник остались в лагере для прикрытия от возможной атаки духов. В итоге из характерников с нами поехал только Сохатый, за что урядник был награжден еще одним сердитым взглядом.

Настроение в отряде было не самым радужным, и подбодрить соратников мне было нечем. Самого одолевали далеко не радостные мысли. Мы собрались сунуться в логово к опасному и, что важнее всего, практически неизвестному врагу без должной поддержки. При этом я отчетливо понимал, что ждать подхода войск из Якутска нельзя — счет идет буквально на часы, и, если Злоба успеет оклематься, тут не то что городовой полк созывать нужно, а поднимать войска всего наместничества.

Расчеты Эргиса оказались верны. Я понял это, когда после трех часов настораживающе монотонного путешествия в негустой тайге стали заметны изменения в растительности. Нет, никаких особых растений не наблюдалось, но обычные деревья и кустарники начали приобретать оттенки, знакомые мне по Топинску и тому месту, где сидел дед Намии. Похоже, Злобу закопали в небольшом месте Силы, и это очень плохая новость.

В голове мелькнула мысль отправить назад нашего юного проводника, подробно расспросив о дальнейшей дороге. Да что уж там, было бы неплохо спровадить вместе с ним Чижа и даже Намию. Но далеко не факт, что на обратном пути их не ждут большие проблемы, чем в компании опытных воинов, да еще и сдобренной инквизитором и характерником. В итоге мы без задержек продолжили наш путь.

Проводник предупредил, что до Черной Пасти осталось совсем немного. Так оно и оказалось. Оставлять лошадей не пришлось, потому что имелась пусть и плохо натоптанная, но вполне проходимая тропинка. Раньше, чем проводник ткнул пальцем, я увидел следы старого походного лагеря — обрывки палаток, корявая коновязь, давно остывшие кострища. Это явно не бивуак якутов. Скорее всего, здесь во время проведения раскопок проживали люди чокнутого ученого. Здесь же они и нашли свою смерть.

И только осмотрев лагерь, я заметил тропинку, ведущую в глубокий овраг. Казавшееся природным углубление между двух холмов заканчивалось то ли пещерой, то ли навесом из земли и переплетенных корней растущих выше деревьев. Действительно, похоже на пасть какого-то демона.