Империя травы. Том 1 - Тэд Уильямс

Старая женщина снова улыбнулась.

– Называй меня Росква. «Валада» это титул, и я далеко не всегда согласна, что его заслуживаю. – На этот раз она рассмеялась, однако Дерра снова не поняла причины ее смеха. – Мы еще поговорим позже. А теперь пойди и скажи Агниде – женщине, которая тебя ко мне привела, – что ты останешься с нами на некоторое время, и она возьмет тебя под свое крыло.

Дерра почти ничего не знала об ордене, к которому присоединилась, и чем больше видела, тем больше вопросов у нее возникало, но она ни разу не усомнилась в своем выборе, и у нее не было на то причин.

Дерра несколько лет прожила с Асталинскими сестрами, многому научилась в искусстве целительства и стала хорошей ткачихой, а также получила ответы на большинство вопросов. Двести лет назад дворянка из Наббана, которую звали Аста из Турониса, отреклась от своих обетов и покинула монастырь, где прожила большую часть жизни. Но вместо того чтобы выйти замуж или как-то еще осчастливить свою семью, Аста посвятила свою жизнь созданию убежищ для женщин. Первый Асталинский дом появился возле далекой наббанайской деревушки, но к моменту смерти основательницы ордена в стране уже была дюжина таких домов, а один из них возник даже у подножия холма Редентурин.

С тех пор орден набирал силу, и дома открывались по всему Эркинланду и Варинстену, его представительства появились даже в некоторых районах Риммерсгарда и Эрнистира. Дом Росквы стал одним из первых на дальнем севере, и женщины приходили сюда со всего Риммерсгарда. Большую часть того, чем они питались, они выращивали сами, но основные доходы получали от производства тканей: когда Дерра в первый раз увидела огромный амбар, полный ткацких станков, она была поражена их количеством – по меньшей мере, две дюжины, – и все они тихонько, мерно постукивали, потому что за каждым работали Асталинские сестры.

Она не могла даже представить, что такое возможно – живущие вместе женщины, которые не должны ничего спрашивать у мужчин. И это заставило ее разум постоянно работать, размышлять о вещах, которые ей раньше даже в голову не приходили. В конце концов, хотя Асталинские сестры сохранили ей жизнь и даже исцелили сердце – Дерра и сама не понимала, что он было разбито, – но главным, что она вынесла за время, проведенное здесь, стало осознание того, что иногда мир оказывается совсем не таким, каким кажется. И даже столь неизменное понятие, как гора, не постоянно.

И все, конечно, закончилось в худшую ночь ее жизни.

Асталинские сестры так долго жили возле Хадстада, что люди в рыночной деревне стали считать их настоящим религиозным орденом. Сельские жители иногда приходили к сестрам, если заболевали или когда нуждались в советах относительно лекарств для домашнего скота или детей, и, конечно, фермеры приносили шерсть своих овец, чтобы из нее им сшили одежду. Некоторые жители деревни периодически начинали выказывать недовольство, даже шептались о колдовстве – люди в этой части Риммерсгарда очень религиозны, но они видели добро, что делали сестры. Ну, и у них были деньги, которые приносило ткачество.

И вот, когда Дерра и остальные однажды проснулись поздней ночью новандера от криков «Пожар!», внутри уже находились вооруженные люди, Асталинских сестер застали врасплох. Но кричащие, вооруженные топорами мужчины не были горожанами или жителями деревни, в дом ворвались скалияры – разбойники.

Дерра так и не узнала, что стало причиной рейда – скалияры были язычниками и не раз нападали на монастыри эйдонитов или они просто выбрали беззащитных женщин. Едва ли это имело значение. К тому времени, когда Дерра выбралась из дома, многих более молодых сестер разбойники вытащили наружу за волосы и побросали на седла своих коней. Пожилых женщин, пытавшихся им помешать, убивали.

Дерра побежала в сторону ближайших деревьев, стараясь держаться в их тени и соблюдать осторожность, чтобы разбойники ее не заметили. И последнее, что она увидела, – место, где она прожила столько счастливых дней, жилище валады Росквы и других сестер, яростно пылало, в небо летели искры и поднимались клубы дыма.

Впрочем, осторожность не помогла Дерре. Примерно через час ее поймали разбойники, которые прошли по следам ее босых ног в снегу, а потом подхватили и бросили поперек седла, как и других Асталинских сестер.

Она запомнила совсем немного из месяца, проведенного в лагере скалияров, в далеких западных пустошах Риммерсгарда, но совершенно сознательно: когда она что-то вспоминала, все картинки были окрашены в серые, черные и кроваво-красные цвета. Ее изнасиловали несколько разбойников, а потом обращались, как с самой ничтожной из рабынь. Ей бросали обглоданные кости, как собаке, и избивали без всяких на то причин.

Дерра впала в полное отчаяние, жила в постоянном ужасе и стала планировать последний побег, на этот раз она собиралась повеситься на веревке, сделанной из собственного платья, но ей помешал патруль хикеда’я, случайно обнаруживший лагерь разбойников. Сражение было ужасным, по большей части, бесшумным, если не считать криков смертельно раненных скалияров, но крови вокруг было столько, что снег в лунном свете казался черным, а не белым.

Норны оказались самыми странными людьми из всех, что видела Дерра, бессмертные существа, о которых она слышала только из рассказов отца. Солдаты с мертвенно-бледными лицами унесли ее и других плененных женщин в Наккигу, и все они оказались в рабских бараках. Когда ее вели через огромные ворота с бронзовыми петлями в темный город, находившийся за ними, Дерра поняла, что новые хозяева будут еще более страшными, чем подлые скалияры, и в ее сознании снова и снова повторялась одна и та же мысль: «Ничего хорошего не может случиться в таком месте. Ничего – и никогда. Моя жизнь закончена».

Но самым удивительным было то, что она ошиблась.

Сержант Левиас срезал знак эркингардов со своей накидки, и на ткани осталось лишь несколько темных пятен. Кроме того, он сбросил верхнюю одежду на землю, чтобы выглядеть, как обычный солдат, не имеющий постоянного командира. Теперь он мало отличался от множества других мужчин, разгуливавших по окраинам огромной территории, на которой собрались тритинги.

Порто также проделал несколько дыр в одежде, сняв с нее эмблему Дерева и Дракона.

– Я ненавижу себя за это, – печально сказал он. – Я до сих пор испытываю гордость, когда вспоминаю тот день, когда начал служить Верховному престолу.

Левиасу даже не пришлось специально пачкать лицо, на нем и усах сержанта остались следы многодневного путешествия и ночлегов под открытым небом на лугах Высоких тритингов.

– Однако не беспокойся, ты по-прежнему на службе, – сказал сержант, стряхивая грязь с бороды. – Мы все еще люди, верные Верховному престолу. Но теперь мы шпионы и не должны привлекать к себе внимание.