Империя травы. Том 1 - Тэд Уильямс

Агвальт вновь обратил свое рассеянное внимание на Эолейра.

– Разве бывало когда-то, чтобы те, что называли себя шанами, оказывались ими? – спросил он.

– Я слышал легенды о тане, который сумел объединить племена, – сказал Эолейр.

– Ты имеешь в виду Эдизеля. Да, его называли шаном. – Агвальт рыгнул и вытер рот кулаком. – Он умер во времена моего прапрапрадеда – его убил собственный сын и стражи после очередной проигранной вой- ны обитателям городов. Ну и какой он был после этого шан? Агвальт снова рыгнул. – А теперь дай мне свои руки, граф Над Как-там-тебя, я свяжу их снова, чтобы ты не вздумал учинить какое-нибудь безобразие. – Агвальт перевел слегка затуманенный взор на Хотмера. – Ты за него отвечаешь, жеребец.

Хотмер презрительно фыркнул.

– Это не мой клан.

– Тогда тебе следует радоваться, что ты нашел таких замечательных спутников, как мы. Когда ты живешь в лугах, опасно оставаться одиночкой, нужно, чтобы кто-то прикрывал тебе спину. – Агвальт хлопнул Хотмера по плечу, достаточно сильно, чтобы тот крякнул, неприятно улыбнулся Эолейру, а потом побрел в сторону лагеря.

Его святейшество Видиан II, ликтор эйдонитской церкви, невысокий мужчина на десять лет старше Мириамель, обладатель веселой улыбки, которую он использовал, как дикобраз иголки, чтобы держать людей на расстоянии, был похож на умеренно успешного лавочника, если бы не дорогие одеяния, изящно расшитые серебром и золотом. А здесь, в собственных покоях, в глубинах Санцеллана Эйдонитиса, ликтор носил черную ермолку вместо одной из высоких шляп, чтобы сделать вид, решила Мири, что это просто встреча старых друзей, которые – так уж случилось – являются едва ли не самыми могущественными людьми Светлого Арда.

– Я так рад, что у нас появилась возможность поговорить, ваше величество, – сказал Видиан, поглаживая существо, сидевшее у него на коленях и почти скрытое складками тяжелой мантии. – Я рад снова видеть вас при более благоприятных обстоятельствах.

Мириамель попыталась улыбнуться, но у нее не получилось. Семь лет назад ликтор Видиан прибыл в Эркинланд на похороны Джона Джошуа, и, хотя в тот момент она испытывала благодарность к ликтору, сейчас это воспоминание было для нее тяжелым.

– И я тоже рада, – наконец удалось ответить ей. – Жаль только, что я не могу провести с вами сегодня больше времени.

– О да, конечно, свадьба. – Видиан слегка подвинул кучку меха и жира у себя на коленях, и Мири удалось разглядеть очень маленького бульдога с выпуклыми глазами и выдающейся вперед нижней челюстью. – Мы бы хотели там побывать, не так ли, Фракси? – Он поднял глаза и увидел, что Мири смотрит на собаку. – Его полное имя Феракс, потому что он невероятно свирепый. – Ликтор улыбнулся и почесал подбородок собаки. – В любом случае я сожалею, что не смогу участвовать в сегодняшних празднествах, но мне не позволяет моя немощь. – Он указал на свою распухшую левую ногу, лежавшую на подушке. – Подегрис, так называют ученые люди эту болезнь, но всем остальным она известна как «подагра». Пожалуйста, не думайте, что причина моего недомогания избыточное употребление горячительных напитков, ваше величество. Вы можете спросить эскритора Ауксиса, если не верите мне, – я воздержан, как цветок, пьющий только воду.

Мири знала, что не физическая немощь является истинной причиной, по которой Видиан намеревался пропустить свадьбу графа Друсиса и Турии Ингадарис. Связи ликтора с дядей невесты Далло были хорошо известны, поэтому ликтор хотел хотя бы формально дистанцироваться от церемонии, гораздо более выгодной для Ингадарисов, чем для Бенидривисов.

– Я не сомневаюсь, что вы огорчены, ваше святейшество, – сказала Мириамель.

– Но, ваше величество, вы же не собираетесь уходить? У вас ведь есть карета, не так ли? До поместья Далло совсем недалеко. Позвольте мне попросить отца Фино принести еще вина – во всяком случае, для вас. Меня радует, что хотя бы кто-то может насладиться вещами, которые мне недоступны.

«Например, похоронить собственного ребенка?» – подумала Мири, которую потряс неожиданно накативший на нее прилив гнева. Откуда взялся этот внезапный порыв ярости? Видиан не был святым, но и монстром Мири его не считала, и он казался искренне опечаленным, когда умер Джон Джошуа. Она постаралась скрыть замешательство, промокнув губы салфеткой.

– Я бы с радостью, ваше святейшество, но боюсь, не смогу остаться. Часы пробили совсем недавно, и скоро мне пора уходить.

– Конечно, как пожелаете. – Видиан выглядел разочарованным. Он поднял собственную чашку, сделал глоток и печально посмотрел на королеву. – Должен признать, что вода с шалфеем – не тот напиток, что был создан для мужчин. Но я думаю, что Бог хочет моего смирения, используя болезнь, чтобы напомнить мне: ничто не стоит твердо на Его Земле, если Он это не поддерживает. – И, словно бы для того, чтобы компенсировать собственные лишения, ликтор предложил кусочек хлеба Фракси.

Глаза бульдога так гротескно выпучились, когда он глотал угощение, что Мири испугалась, как бы они не лопнули.

– Мне действительно пора уходить, – повторила она.

Видиан кивнул и улыбнулся, но принялся рассказывать историю о том, как Фракси коварно гавкнул на секретаря ликтора, и тот от испуга перевернул чернильницу.

Мириамель росла как дочь принца, теперь же занимала королевский трон. Она редко беспокоилась, если ей приходилось заставлять кого-то ждать, но свадьба Друсиса и Турии Ингадарис имела не просто огромное значение, ее сопровождало множество весьма неприятных чувств. Мириамель начала думать, что Видиан совершенно сознательно пытается заставить ее опоздать.

«Еще одна странная идея, – сказала она себе. – Я совсем недавно вернулась в Наббан, но уже повсюду вижу заговоры».

Где-то высоко над ними колокол башни святого Танато пробил полчаса, но ликтор Видиан продолжал болтать, словно сойка на ветке.

Джеса не чувствовала такого возбуждения и страха с тех пор, как держала на руках Бласиса сразу после того, как Кантия его родила. Джеса не могла дождаться начала свадьбы, тот факт, что она будет принимать в ней участие, вызывал у нее трепет, и девушку радовало, что после главного пира она и остальные слуги смогут устроить собственный праздник. Но ей было страшно находиться в огромном доме графа Далло, настоящей крепости, защищенной высокими стенами, где собралось множество солдат, одетых в цвета «Буревестников» Ингадариса. И все же, пусть и в окружении врагов герцога, Джеса говорила себе, что ничего не может случиться с герцогиней или с кем-то из ее окружения, пока та находится в доме графа.

В зале собрался весь цвет Бенидривисов, кроме самого герцога Салюсера, который отправился на север с визитом в семейные владения в Ардивалисе. Джесе казалось странным, что герцог не будет присутствовать на свадьбе собственного брата, пусть они и смотрели на многие вещи по-разному, но она знала, что Салюсер был мудрым и справедливым человеком, поэтому пришла к выводу, что тот все сделал правильно. Вне всякого сомнения, герцог не опасался того, что могло здесь произойти, в противном случае он бы не позволил приехать на свадьбу жене и двум своим детям.