Обреченный быть зверем - Татьяна Алая

или охотников. Тем более нужно было отдохнуть перед завтрашним обследованием у врача, на которое Роман уже записался.

Утром мужчина задумался, что пора притворять свои планы в отношении Юли в жизнь. Он неспешно, раздумывая, спустился в столовую, где накрывали завтрак. К счастью, ее подруга Екатерина рассказала ему, что Юля завтракает овсянкой или хлопьями с чашечкой кофе.

— Пожалуйста, отнесите нашей гостье в комнату порцию овсянки, — попросил Роман служанку, ставящую завтрак перед ним, — и…

Он помедлил, но решив, что до обследования врача не хочет рисковать, решил отказаться от кофе.

— Все, спасибо. Вернее, еще яблочный сок.

Та кивнула в ответ, и Роман стал неспешно по привычке завтракать один.

Юля открыла глаза только, когда в ее дверь стучали, причем очень настойчиво. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, где она.

— Да, войдите! — выдохнула она, думая, что это он, от чего немного нервно ожидая входящего. Девушка не очень хотела его видеть, но куда деться от хозяина дома, где живешь?

Но в комнату вошла милая служанка с подносом в руках.

— Это вам попросил принести Роман Александрович, — улыбнулась она, ставя на стол тарелку.

— Что это? — спросила она.

— Овсянка и сок, — ответила она, — очень полезно.

Юля только скрипнула зубами от злости. Именно сейчас ей очень хотелось сырых яиц. Ну или хотя бы просто яичницу или омлет.

— Спасибо, — выдохнула она. — А что ел он сам? — неожиданно спросила девушка, сама не зная зачем.

— Бекон и омлет, — был ответ.

— А кофе мне тоже не положено? — не выдержала Юля, еле сдерживая сарказм.

— Роман Александрович не давал такого распоряжения, — сказала служанка ни о чем не подозревая, — приятного аппетита! — произнесла она и, улыбнувшись, вышла из комнаты.

— А сам по обыкновению тазик кофе выпил! — пробормотала Юля, мечтая о чашечке капучино.

На этом она порывисто встала с кровати и, нацепив халат, раздраженно потопала в столовую. Там она застала Романа, сидящего спиной к ней, размеренно потягивающего свой кофе и читающего газету в просторной столовой, залитой утренним солнцем. Это взбесило неимоверно, что Юля совсем забыла о своем решение держаться от него подальше или хотя бы равнодушно, а подошла вплотную и тихо процедила:

— Недоброе утро! Наслаждаешься кофе?

Роман поднял к ней лицо, и не успел отреагировать, как он выхватила у него чашку, и залпом выпила, даже не обращая внимание, что это просто черный кофе без молока. Даже это принесло ей удовольствие, от чего на лице появилась блаженная улыбка.

— Юля! — выдохнул он возмущенно.

— Что?! — процедила она. — Почему я должна есть эту поганую овсянку, когда хочу сырые яйца, да еще и не имею право на глоток капучино? В этом заключается твоя помощь — лишить меня всего? — дерзко высказала она ему, сдерживая гнев, который хоть немного утих после любимого кофе.

Роман вздохнул, поняв, что поспешил.

— Ладно, я понял. Я крутовато начал. Прости. Просто я переживаю, что кофе может навредить ребенку. Ну а яйца…

Вдруг до него дошло, что она сказала, и он удивленно выдохнул. Это было так похоже на пробуждение зверя, но он боялся надеяться.

— Ты сказала сырые? — уточнил он, прищурившись.

— Да! И что? — делая вид, что каждый день ест такое, сказала Юля.

— Я сейчас попрошу принести, — тут же сказал он, улыбаясь, — ты предпочитаешь куриные или страусиные?

Юля не заметила, как зарычала. Затем развернулась, решив, что так будет лучше для обоих, чтобы не прибить его, и пошла к себе.

«Проще съесть овсянку, чем ждать от него чего-то хорошего!», — подумала она, и вдруг задумавшись, поняла, что всегда любила ее на завтрак, а теперь эта еда не лезла ей в горло. Девушка вдруг уставилась на тарелку, неожиданно поняв, что он, в общем-то хотел угодить ей. Хотя не понимала, как Роман узнал, что она обычно ест именно овсянку по утрам. А кофе действительно не понятно, как может отразиться на беременных. Давление и все такое.

Поэтому она не успела вернуться в кровать, чтобы продолжать дуться на него, как развернулась и пошла обратно в столовую, к Роману.

Он все так же невозмутимо читал газету, а она встала у него за спиной и резко вздохнула.

— Ладно, я погорячилась. Мне видимо от гормонов последнее время как-то тяжело справится с эмоциями. Но ты тоже хорош. Почему нельзя спросить?

Роман посмотрел на нее, словно и не удивился, что девушка вернулась, затем неожиданно встал и посмотрел на Юлю совершенно серьезно.

— На приеме врача я постараюсь реабилитироваться, — вдруг сказал он, слегка улыбаясь.

— Надеюсь, — уже все больше смягчаясь, ответила девушка, решив не усугублять конфликт.

— И да, мы записаны на двенадцать, так что через полчаса нужно выходить, — произнес он уже более приказным тоном.

— Ну вот видишь! — выдохнула она, опять раздражаясь, — ты опять забыл меня спросить, удобно ли мне это время! Может я бы дрыхла еще без задних ног!

Юлю опять затрясло от его самоуправства с ее жизнью.

Мужчина вздохнул, а потом подошел к ней совсем близко и, смотря в глаза, и тихо произнес:

— Прости. Я привык жить один и как хочу. Привык сам распоряжаться своим временем, и временем подчиненных. А поэтому мне сложно осознать, что надо спрашивать, а тем более отчитываться перед кем-то. Мне тоже надо привыкнуть к этому, если мы, конечно, хотим избегать конфликтов. Хотя бы ради ребенка.

Юлю неожиданно тронула ей искренность. Он не делал вид, что все знает и всегда прав. Он вдруг сознавался, что не так уж и совершенен.

— Ух ты, — выдохнула она удивлено.

— Мир? — вдруг спросил он, очаровательно улыбнувшись, от чего по телу Юли пробежала непонятная дрожь.

— Мир, — выдохнула она, вдруг понимая, что чувствует что-то рядом с ним. Особенно когда он близко к ней и тем более смотрит в глаза. Что-то странное. И это невозможно объяснить.

— Ладно, я пошла одеваться, а то ты же не любишь опозданий, — резко сказала она и поспешила спрятаться в своей комнате. Юля вдруг поняла, что