В суете прошлых дней - Екатерина Риз

– До свидания, мама. Передавай Максу привет.

Мама смотрела на меня и на Павла с трепетной улыбкой.

– Когда вы снова приедете? – спросила она.

– Если меня не посадят в тюрьму, то, возможно, вскоре.

– Глупости, дорогая. Никто тебя никуда не посадит. Хочешь, я Васе позвоню?

– Не хочу. Но спасибо за предложенную помощь. Я очень её ценю.

Сарказма мама никогда не понимала и не воспринимала, поэтому из машины она выходила со спокойной, можно сказать, счастливой улыбкой. Рукой нам помахала на прощание. Одернула подол короткого платья. Наблюдая эту картину со стороны, наверняка, можно было подумать, что она занималась чем-то предосудительным за тонированными задними окнами дорогого автомобиля. А зная наш городок, а тем более наш двор, живущих в нём соседей, кто-нибудь наверняка в этот момент смотрел в окно, за всем этим наблюдал, и сделал именно такие выводы. Завтра маму снова обсудят на каждом углу и тут же осудят.

Я ехала с закрытыми глазами. Мне нужна была передышка, пауза, какое-то время я не могла смотреть на этот мир.

– Она милая, – проговорил в какой-то момент Зотов. И тут же добавил с характерным смешком: – И прикольная.

– Вот это точно. Приколов мне ещё в детстве хватило на всю жизнь. – Я глаза открыла, голову повернула, и некоторое время смотрела на него. Потом спросила: – Тебе за меня стыдно?

Зотов сдвинул брови.

– А почему мне должно быть стыдно за тебя? Мы не в ответе за своих родителей.

– Ты специально этого говоришь? Чтобы меня успокоить?

Павел качнул головой.

– Нет. Я так считаю. – Он отвёл глаза от дороги, посмотрел на меня и ухмыльнулся. – Зато я теперь знаю, как ты будешь выглядеть через двадцать лет. Ты будешь одуренной красавицей.

Через несколько минут мы уже вернулись в центральную часть города. При наличии машины, Борск казался совсем маленьким, хватало двадцати минут, чтобы добраться с одного края на другой.

Павел припарковался на парковке порта, мы сидели, смотрели на воду, и я вдруг поймала себя на мысли, что, судя по всему, мы оба не знаем, что делать дальше. У Павла ведь были планы на этот день, на эту поездку, а я все его планы смешала. И мне за это было стыдно и неловко. И то, что он молчал, смотрел на воду, о чем-то думал, буквально убеждало меня в том, что я оказалась помехой.

– Тебе не нужно на лесопилку? – спросила я. Между прочим, целую минуту настраивала себя на то, чтобы задать этот вопрос.

– Наверное, нужно, – ответил он. – Вот только желания нет.

– Я могу подождать тебя в гостинице…

Он на меня посмотрел.

– Юль, дело не в тебе.

Я кивнула, хотя, верить его словам не спешила. Ну, как это не во мне? Всё происходящее со вчерашнего вечера, касалось меня, а не его.

Будто подслушав наш разговор, Павлу позвонил мой бывший муж. Он мне об этом не сказал, но я успела увидеть краем глаза имя на дисплее телефона. Павел на меня не взглянул, но телефон отвернул, а затем сказал:

– Выйду, поговорю.

Я кивнула. Дверь машины хлопнула, закрываясь за ним, а я наблюдала. Как он отходит на несколько шагов, как подносит телефон к уху, как упирает руку в бок. Я не могла слышать его разговор, но по тому, как Зотов держал спину, понимала, что он напряжен. Я отвернулась, развернула к себе зеркало, посмотрела на своё отражение. И проговорила:

– От тебя одни проблемы.

Павел вернулся в машину через минуту. Короткий вышел разговор. Я ждала, что он сообщит мне об отъезде, но он сказал, что поедет на лесопилку. Один.

– Я подожду тебя в гостинице, – повторила я ему. – А лучше погуляю по набережной. Мне никогда не хватает на это времени.

– Хорошо. Я недолго.

Я из машины вышла, махнула ему рукой, даже улыбнулась, изображая легкость и спокойствие. Павел уехал, а я, наконец, смогла убрать с лица фальшивую улыбку. Чего ещё в этот день не случилось? Я подралась, попала в очередной раз в поле зрение полиции, кажется, поругалась с матерью, по крайней мере, мы обе наговорили друг другу лишнего. Она вряд ли будет беспокоиться из-за сказанных ею слов, а вот мне размышлений надолго хватит.

Я прошлась по набережной сначала в одну сторону, затем в обратную, так же, как мы вчера с Павлом ходили. Вышла на площадь, зашла в торговый центр за кофе. Некоторое время стояла перед фонтаном и кофе свой пила. Справа набережная, за спиной здание гостиницы, слева торговый центр – вот и весь центр. Перед глазами улочка с магазинчиками. К ней мой взгляд настойчиво возвращался, раз за разом. Вспоминала, как утром Ольга стояла на крыльце своего магазина и наблюдала за происходящим. Она наблюдала за проблемами, что в очередной раз создала мне и, наверное, жалела, что не получилось столь масштабно, как она задумывала. Наверняка, она сожалела об этом, негодовала в душе, а ещё боялась. Я знала, что всё, что она делает, это от страха. Потерять то, что у неё есть. Но разве это её оправдывает? Разве это как-то оправдывает то, что она сделала с моей жизнью?

Я выбросила пустой стаканчик из-под кофе в урну, и направилась через площадь к её магазину. Обычно я всеми силами старалась избегать наших с ней встреч, нашего общения, тем более, с глазу на глаз, а сегодня поддалась порыву. Наверное, потому, что посчитала, что грань пройдена. И, кстати, совсем не мной.

Когда я открыла дверь магазина, над моей головой мелодично звякнул колокольчик. А я подумала о том, что не переступала порог этого магазина с тех самых пор, как Ольга пригласила меня сюда, чтобы поведать о своих романтических отношениях с моим мужем. Воспоминания о том дне, о том разговоре, давно притупились. Мне уже не было больно, не было обидно, мне было всё равно, именно на их отношения. Но ту степень унижения, которую я испытала в тот момент, я запомню, думаю, до конца жизни. Не бывает ничего более унизительного чем, чувствовать свою неполноценность, свою ненужность, тем более, когда тебе в глаза об этом сообщает твоя соперница. И, возможно, я пожалею о своём сегодняшнем поступке совсем скоро, пойму, что это было огромной ошибкой, но, по крайней мере, моя гордость, перед этой женщиной, хоть немного воспрянет.

Я вошла, огляделась. Окинула взглядом вешалки и наряженные манекены. Совсем, как тогда, много лет назад. Почувствовала особый аромат духов, сладковатый, но не навязчивый. За прилавком, за которым должен стоять продавец, никого не было. В стороне, тяжёлыми шторками был прикрыт дверной проём, по всей видимости, Ольга находилась там. Я не стала сообщать о своём присутствии, уверена, что звон колокольчика и звук хлопнувшей двери, она и без того слышала. И я мерила шагами помещение небольшого магазинчика, рассматривая наряды. В этот раз, появившись в этом магазине восемь лет спустя, я чувствовала себя куда увереннее. Тогда я была провинциальной девчонкой, которую было легко смутить, впечатлить пустыми словами, речами, которую можно было запугать. А сейчас я ступала уверенно по плиточному полу, стуча каблуками дорогих туфель, и ожидая появления хозяйки.