Звездный час по тарифу - Антон Леонтьев

– Стоило мне уехать на пару дней, как сестрица принялась за свои садистские штучки, – сказал он, и в его голосе послышалась забота. От этого Ксении сделалось еще противнее. – Дитя мое, я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!

Фон Холенброк попытался поцеловать Ксению в губы, но она отвернулась к стенке. Посол заметил:

– Я не буду торопить тебя, но запомни: если ты будешь долго упираться, я уступлю требованиям Агнессы, и тогда ты окажешься в ее полной власти. А я найду себе новую воспитанницу...

Еще через два дня, под вечер, Ксения услышала протяжный свист. Она подумала, что ей показалось, но свист повторился. Затем кто-то позвал:

– Ксения, ты здесь?

Девочка подскочила и вжалась в стену. За решеткой что-то мелькнуло, и она увидела черную шевелюру Алешки.

– Тише! – прошептала Ксения. – Они могут наблюдать за мной!

– С тобой все в порядке? – спросил мальчик. – А то барон и его сестрица не пускают нас к тебе, говорят, что ты не хочешь нас видеть, но я знаю, что они врут!

– Они заперли меня здесь, – вздохнула Ксения. – И, судя по всему, в ближайшее время убьют...

С обратной стороны решетки раздался треск, Алешка испуганно спросил:

– Они хотят убить тебя? Вот черти! Мне с самого начала не понравился этот австрияк и его постная сестрица! Я сейчас смотаюсь в полицию...

– Не делай этого! – простонала Ксения. – У барона везде друзья, этим ты добьешься только того, что они выбросят вас на улицу!

– Тогда мы сами вытащим тебя из заточения! – пообещал Алешка и пропал.

Ксения опустилась на тюфяк. Она не верила в то, что Шадрины смогут ей помочь. Кто они такие, бедные русские эмигранты, а барон фон Холенброк – посол империи, тайный советник, один из столпов общества.

Той же ночью дверь распахнулась, в лицо Ксении ударил невыносимо яркий свет. Она зажмурилась. Грубым голосом барон пролаял:

– Дитя мое, твое непослушание перешло все границы! Этот мужик-садовник едва не убил меня, напав с лопатой, когда я выходил из экипажа! Ты подговорила его на это, дитя мое! Слава богу, что я послал Агнессу за полицией, они арестуют этого бородача и всю его семейку. Надеюсь, что их постигнет та же участь, что и твоего папашу!

Барон, слепя Ксению мощным фонарем, подошел к тюфяку и стянул девочку на пол. Ксения брыкалась, но старик был намного сильнее.

– Хочешь знать всю правду, дитя мое! – брызжа в лицо Ксении слюной, вопил фон Холенброк. – Едва я увидел тебя в приемной генерального прокурора, я понял, что ты мне нужна! Я действительно убедил президента республики помиловать твоего отца, но велел курьеру немного запоздать. Он получил от меня немного золота и приказ не торопить лошадь, и твой папаша сдох!

Ксения зарыдала. Фон Холенброк с остервенением рвал с девочки платье.

– Я имею дело с сиротами, мне не нужны суетливые и назойливые родители. И я сделал тебя сиротой! Хоть твоего папашу и вынули полуживым из петли, но он все равно окочурился! Твоя мамаша сидит в сумасшедшем доме и никогда не выйдет оттуда! А это значит, что ты находишься в полной моей власти!

Ксения кричала, но фон Холенброк навалился на нее. Слюнявыми старческими губами он впился в шею девочки. Ксения из последних сил ударила тайного советника кулачком по лицу, что-то смачно хрустнуло. Посол завизжал и на мгновение ослабил хватку.

– Маленькая шлюшка, ты раскрошила мой чудесный фарфоровый зубной протез! – зашепелявил посол. – Мне делали его на заказ в Вене! Ну, ты за это поплатишься! Другие девчонки были сообразительными и делали то, что я им приказывал! А к тебе я применю силу! Ты от меня не уйдешь!

Барон наотмашь несколько раз ударил Ксению по лицу, в голове у девочки помутилось. Она чувствовала, как фон Холенброк сорвал с нее остатки одежды и в потрясении прошептал:

– Ты – само совершенство, Ксения! Ты станешь моей принцессой! Ты – как райский фрукт, который я сейчас распробую!

Кряхтя и отдуваясь, старик стал расстегивать штаны. Ксения молила бога, чтобы все быстрее закончилось. Она знала, что не в состоянии оказать сопротивление.

– Вот где ты, нехристь! – раздался громовой голос.

Приоткрыв глаза, Ксения увидела на пороге комнаты Ивана Иваныча, который сжимал в руке остро заточенную лопату. Барон испуганно заколыхался и, запутавшись в спущенных кальсонах, повалился на бок.

– Агнесса! – заголосил он. – Где ты? Где же полиция? Помоги мне!

Иван Иваныч приблизился к барону, к Ксении подоспела Пелагея. Она накинула на девочку простыню и помогла ей подняться на ноги.

– Убирайся прочь, мужик! – визжал фон Холенброк. – Сейчас появится моя сестра с полицией, вас арестуют, и я лично прослежу, чтобы тебя и твою жену вздернули на виселице! Твои дети станут сиротами, и я позабочусь, чтобы они попали в надежные руки! Знаю я одного министра, который обожает маленьких мальчиков!

Судя по всему, тайный советник чувствовал себя в полной безопасности. Он поднялся – кальсоны были приспущены, обнажая дряхлые белесые ягодицы и безволосые ноги, покрытые сине-зелеными узорами взбухших вен.

– Я уничтожу вас всех! – вещал, приободрившись, фон Холенброк. – И знаешь, мужик, почему? Потому что вся сила в моих руках!

Смачно харкнув барону в лицо, Шадрин грозно ответил:

– Значица, сила в твоих руках, мразь? Ошибаешься, барин! Сила-то в моих! Пелагея, забери девчонку! Я сам разберусь с этой гнидой!

Пелагея вывела Ксению, та на пороге не выдержала и обернулась – Иван Иваныч навис над трясущимся бароном, который со спущенными кальсонами выглядел одновременно комично и жалко. Размахнувшись изо всей силы, Шадрин опустил лезвие лопаты на голову тайного советника.

Пелагея, приговаривая слова молитвы, прижала к себе Ксению и закрыла ей глаза руками. Девочка слышала грозное сопение Шадрина и повторяющийся звук – сначала лопата рассекает воздух, потом с глухим чавканьем ударяется о что-то мягкое.

– Ну, вот и все, избавил божий мир от одного из бесов, – произнес Иван Иваныч, выходя из комнаты.

Ксения увидела, что его рубаха окровавлена и даже на бороде застряло несколько бордовых капель и осколков костей.

– А теперь нам надо уносить отсюда ноги, – сказал он и швырнул лопату на пол. – Вот же, из-за этой старой мрази взял на душу такой грех! Но бог мне простит, нельзя было его в живых оставлять. Посмотрите, что учудил – девочек портит, драный козел! Он ведь, если бы я его в живых оставил, снова за свое принялся. А так он уже в аду, там-то его друзья-черти в кипящий котел и бросят!

Ксения, которая прекрасно понимала, что Иван Иваныч только что совершил убийство, ни чуточки не сожалела по поводу бесславной кончины барона фон Холенброка.

Шадрин подхватил Ксению на руки, та обняла его за шею и заплакала.