В канун Рождества - Розамунда Пилчер

— Тяжело тебе.

Люси пожала плечами.

— Нормально.

— Мама сказала, чтобы я отнес вам мой старый телевизор.

— Да, это было бы здорово, но вообще-то я прекрасно обхожусь без телевизора.

— Я все-таки принесу.

Они немного помолчали. Трактор громыхал по ухабистой дороге.

— Надеюсь, вы все придете завтра вечером к нам на коктейль. А в семь часов у нас в школе будут танцы. Мы с Клодэг идем. Хочешь пойти с нами?

Люси охватило беспокойство. Она ненавидела танцы и всегда путала «право» и «лево». Ей случалось ходить на вечеринки, но на танцы — никогда. Да и на вечеринках она обычно робела.

— Не знаю, — сказала она.

— А почему бы не пойти? Мы будем танцевать рил.[16]Это очень весело.

— Рил? Я не умею его танцевать.

— Вот как раз и научишься.

Люси все еще сомневалась, но Рори улыбнулся ей дружелюбно и ободряюще. И она, к собственному удивлению, вдруг сказала:

— Хорошо. Да. Спасибо. Мне… я должна надеть вечернее платье?

— Ну что ты! Джинсы и свитер.

Между тем угрожающая темнота в небе все нарастала. И вот упали первые крупные хлопья. А потом со свинцово-черного неба повалил густой снег. Он ложился на капот трактора, покрывал ветровое стекло. Рори включил стеклоочистители.

— Ну вот, началось. С севера шли черные тучи. Сегодня утром я слышал прогноз погоды. Сказали, что надвигается сильный снегопад.

— Значит, будет снежное Рождество?

— А ты этого хочешь?

— Я еще никогда не видела такого.

— На санках кататься хорошо. Но дорожным рабочим и службе снегоочистки здорово достанется.

Поездка подходила к концу, трактор уже полз вверх по склону, ведущему к зданию гольф-клуба. Рори свернул к автомобильной стоянке, заглушил двигатель, открыл дверцу и вылез из кабины.

— Доберешься отсюда сама?

Снег падал ему на волосы, на плечи его теплой спортивной куртки. Люси тоже выбралась из кабины. Рори вытащил Горацио и поставил его на снег. Пес встряхнулся и даже завилял своим пушистым хвостом. Снежинки неслись и кружились в воздухе; подморозило, под ногами скрипел снег. Люси смахнула упавшую ей на нос снежинку, вынула из кармана поводок, и Рори прикрепил его к ошейнику.

— Ну вот, — улыбнулся он. — Пока.

— Огромное тебе спасибо.

— Увидимся завтра вечером.

— Да.

Люси стала спускаться с холма, а снег все падал и падал. Горацио бодро ковылял рядом с ней. Сначала ему надо сделать ванну с дезинфицирующим составом, как сказал Рори, а затем, вероятно, придется пойти к ветеринару. Люси надеялась, что Элфрида не рассердится на нее. Поймет, что Люси совсем не виновата. Она слышала, как позади нее трактор тронулся с места, и обернулась, чтобы помахать Рори, но валил такой густой снег, что ничего не было видно.

Люси едва передвигала ноги, она была совершенно разбита. Этот день она запомнит навсегда. Долгая-долгая прогулка, потом ужасная собачья драка, потом поездка на тракторе, снегопад, а еще приглашение на танцы. Скорее бы добраться до дома и рассказать обо всем Оскару и Элфриде.

Элфрида испытала огромное облегчение, когда внизу хлопнула входная дверь и Люси окликнула ее. Время близилось к полудню, но темно было, как вечером, и мир за кухонным окном был точно закутан в белое одеяло — снег все шел и шел. Элфрида уже кляла себя, что поступила так безответственно, отпустив девочку одну. Какие только ужасы ей не мерещились. Оскар в гостиной, у камина, читал газету и, по-видимому, ничуть не беспокоился. Каждый раз, когда Элфрида бросалась к окну, он уверял ее, что Люси — вполне разумная девочка, и с ней Горацио, нельзя же опекать ее всю жизнь. Все это Элфрида и сама прекрасно знала.

Она возвратилась на кухню приготовить что-то к ланчу и начала чистить картофель, однако держала ушки на макушке. Услышав голос Люси в прихожей, побежала встречать девочку. Люси и Горацио, белые от снега с головы до ног, стояли на коврике перед дверью.

В теплой кухне Люси скинула куртку и стянула с ног башмаки, взахлеб рассказывая о своих приключениях.

— Этот жуткий пес, ротвейлер — он бежал без поводка, — набросился на Горацио и стал его терзать, и тут на тракторе подъехал Рори Кеннеди, он ужасно смелый. Он накричал на хозяйку ротвейлера и привез нас обратно к гольфклубу на своем тракторе, и тут пошел снег. Ах, Элфрида, мне так жаль, но я не смогла отогнать этого ротвейлера. Бедный Горацио, он весь в ранах и ссадинах. Рори сказал, надо сделать ему дезинфицирующую ванну и, может, даже отвезти к ветеринару. А есть у нас что-нибудь для этого? Если нет, я могу сбегать в аптеку и купить… Ох, как я испугалась! Я думала, он загрызет Горацио до смерти.

Люси была ужасно расстроена всем этим происшествием и в то же время странным образом радостно возбуждена — ведь она выдержала испытание, Горацио жив и она привела его домой. Щеки у нее раскраснелись, глаза блестели. Такой оживленной Элфрида ее еще не видела.

Горацио с жалобным видом сидел на коврике.

— Что случилось, Горацио? — Элфрида наклонилась к бедняге. — На тебя набросился свирепый зверь?

— Он лаял, — призналась Люси, — но не очень.

— Только глупые псы лают на ротвейлеров.

Элфрида поднялась наверх за бутылкой «Деттоля», Люси наполнила теплой водой большую фаянсовую раковину в посудной. Они погрузили в воду Горацио, и весь снег, прилипший к лапам и груди, сразу растаял. Душа тут не было, но Элфрида отыскала старый кувшин и стала поливать пахнущую больницей воду на спину, ноги и шею Горацио. Он сидел мокрый, в страдальческом молчании, но к концу процедуры Элфрида не обнаружила никаких серьезных ран, только несколько следов от укусов, которые, как она надеялась, со временем сами собой заживут. Больше всего был искусан живот, а одно ухо слегка надорвано, но в целом Горацио пострадал не сильно.

Люси облегченно вздохнула.

— Значит, нам не нужно везти его к ветеринару?

— Думаю, нет. И хорошо — я не знаю, где его найти, а при таком снегопаде вообще ехать никуда невозможно. — Элфрида дала стечь воде, вытащила Горацио из раковины, перенесла его на кухню, завернула, точно бедуина, в чистое махровое банное полотенце и, осторожно похлопывая, вытерла. — Теперь у нас два инвалида. Может, нам повесить вывеску «Частная лечебница»?

Люси вдруг всплеснула руками.

— Какой ужас! Я совсем забыла о Кэрри! Неужели она все еще спит?

— Думаю, да. Из ее спальни не слышно ни звука.

— А где Оскар?

— В гостиной.