В канун Рождества - Розамунда Пилчер

Завтра разведаю.

К своему удивлению, Оскар разжигал костер.

В Грейндже, в Дибтоне, он полюбил садовничать, потому что редкие уроки музыки и игра на органе на воскресных службах в церкви оставляли ему достаточно свободного времени. Начинал он, не имея никакого опыта, ему даже никогда не приходилось поливать цветы в ящике за окном. Но потом из подсознания вдруг всплыли давно позабытые полезные навыки, приобретенные в Корридэйле. Он помогал тогда бабушке, которая настолько успешно занималась садом, что к ней даже приезжали полюбоваться ее успехами и спросить совета.

Практическую сторону дела Оскар изучил сам, путем проб и ошибок, усердно штудируя толстые пособия по садоводству. Двое местных жителей помогали ему косить траву, сажать деревья и копать землю. Вскоре сад всецело завладел его досугом: Оскар наслаждался возможностью быть на воздухе и заниматься физическим трудом.

В Кригане зимой мало чем можно было заняться в саду. Оскар пока только собрал опавшую листву и прочистил засорившиеся канавки. Однако сегодня утром, во время завтрака, Элфрида пожаловалась, что разросшийся куст сирени слишком низко нависает над тропинкой и мешает ей пройти к веревке, чтобы повесить белье.

И Оскар пообещал принять меры.

После завтрака он вышел в сад посмотреть, что можно сделать. Странный то был день, с низкими облаками и едва заметным движением холодного воздуха. Иногда облака расступались, и проглядывал клочок синевы, но на холмах все еще лежал снег.

Оскар с трудом отпер заржавленным ключом и рванул на себя покосившуюся деревянную дверь сарая. Он увидел темное, затхлое помещение, едва освещенное маленьким, затянутым паутиной оконцем. Здесь стоял стол с цветочными горшками — некоторые были разбиты, лежала пачка пожелтевших газет, совок для лунок, чтобы сажать рассаду, и резаки. Ни газонокосилки, ни мини-трактора. На больших крюках висели тяжелые тяпки и совковые лопаты. Были также грабли, заступ, ржавая пила и огромная, устрашающего вида коса. Все это надо почистить и смазать, подумал Оскар, но канистру с маслом в таком хаосе не найти, так что придется подождать.

В коробке с гайками и болтами он нашел пару секаторов, старых, но в рабочем состоянии. С их помощью он отрезал слишком длинные ветки сирени, складывая их на землю. Груда получилась довольно большая, и от нее тоже надо было избавиться. Оскар взял рваный мешок, запихнул туда обрезанные ветки и потащил в дальний конец сада, где за старым сливовым деревом виднелось пепелище прежнего костра.

Затем он решил почистить сарай и, так как день был сухой и безветренный, сжечь весь мусор. Пришлось сделать несколько рейсов из сарая к кострищу. Собрав все в кучу, Оскар порубил несколько полусгнивших деревянных ящиков, приготовил растопку из газет и разжег огонь. Вскоре он уже весело пылал, а Оскар тем временем подгребал к костру листья. Он снял куртку, повесил ее на сливовое дерево и продолжал работать только в свитере. Повалил густой дым, и запахло осенью. Затем Оскар стал обрезать высохший плющ на старой каменной стене. Он так увлекся этим занятием, что не услышал, как открылась и захлопнулась садовая калитка.

— Оскар.

Оскар вздрогнул, круто обернулся и очутился лицом к лицу с Питером Кеннеди. Тот был в красной куртке и надвинутой на лоб бейсболке с длинным козырьком.

— Господи, а я и не слышал, как вы вошли.

— Простите, я не хотел напугать вас. В половине одиннадцатого у меня игра. Я увидел дым в саду и понял, что вы здесь.

— Чем могу быть полезен?

— Да так, ничем особенно. Но я хотел вам рассказать, что вчера был в Инвернессе и заезжал в больницу, к Годфри Билликлифу.

— Ну как он?

Питер покачал головой.

— Ничего хорошего. У него рак.

Рак.

— Господи Боже! — проговорил Оскар.

— Думаю, у него были на этот счет подозрения и страхи, но он никому и словом не обмолвился. Чувствовал себя плохо, но к врачам не обращался, а просто глушил себя болеутоляющими и виски. Он не хотел знать правду, боялся ее.

— Да, в тот день, когда я застал его в постели, вид у него был испуганный. — Оскар вспомнил, что глаза старика со склеротическими красными жилками были тогда полны слез. — А он знает диагноз?

— Да. Уговорил молодого врача сказать ему правду.

— Как долго он протянет?

— Совсем недолго. Он умирает, но ему там удобно и он совершенно спокоен. Ему нравится, что все очень к нему внимательны и нянечки не спускают с него глаз. Для него смерть будет избавлением.

— Надо мне к нему съездить, повидаться.

— Нет. Он просил передать, чтобы вы не приезжали, но передает вам привет и благодарит за вашу доброту.

— Но я ничего для него не сделал.

— Нет, сделали. Вы были с ним в тот самый момент, когда он больше всего нуждался в друге.

Оскар задумчиво подкинул носком башмака тлеющий сучок в самый огонь. Он вспомнил, как ему не хотелось даже разговаривать со стариком Билликлифом, как он осторожно крался переулками, опасаясь случайной встречи с майором, и ненавидел себя за это.

— А с врачом вы разговаривали?

— Да. Он подтвердил то, что я уже знал.

— Что я могу для него сделать?

— Может быть, стоит написать ему записку. Послать открытку. Ему это понравится.

— Он смирился?

— Да. Он не борется за жизнь и не страшится смерти. Большую часть дня он спит. Однако он узнал меня, и мы поговорили. Ум его в совершенном порядке. Он все понимает и смирился с неизбежностью.

Оскар тяжело вздохнул.

— Ну что ж, пусть будет так. — И заговорил о практической стороне проблемы. — Я ведь записан в медицинских документах как его ближайший родственник.

— Они дадут знать вам или мне, когда понадобится.

— Спасибо, что рассказали.

— Я знал, что вы захотите знать все. Ну, а теперь мне пора.

Оскар положил на землю грабли.

— Я провожу вас.

Они пошли гуськом по тропинке. У ворот Питер остановился.

— Есть еще кое-что. Я подумал, что, может быть, вы скучаете по музыке.

Он порылся в кармане красной куртки и вытащил маленький медный ключ.

— Церковь всегда открыта, но орган заперт. Я поговорил с Алистером Хегги, нашим органистом, и он сказал, что будет только рад, если вы захотите поиграть. Вот…

И прежде чем Оскар успел возразить, Питер взял его за руку и вложил ключ в раскрытую ладонь.

— Но… — попытался возразить Оскар.

— Вы вовсе не обязаны играть. Но если вам вдруг захочется, вы сможете это желание осуществить.

— Спасибо.