Последний Магистр - Анна Клименко

Дэйлор покачал головой.

– Если бы ты знала… как близка к истине! Вот уж действительно, я стал таким, как есть – не по своей воле…

Он поднес ее руку к губам.

– Но что мне делать сейчас? Я все время задаюсь вопросом – ради кого я жертвую собой? И ради чего?

Лисица моргнула. Все-таки Ильверс здорово изменился; когда он жил с ночными братьями, то не выражался так мудрено.

– Нууу… – она, чтобы выиграть время, провела дрожащей рукой по волосам, – а разве у тебя нет знакомых, ради которых стоило бы жить?

– Мне пора, – вдруг сказал Ильверс, – пора…

И исчез.

Вот они, мужчины. Когда им хочется сочувствия – будьте добры подать на тарелочке. Но когда дело доходит до откровенной беседы, то – фьюить – и нету их. Умчались по своим, мужским делам.

Передернув плечами, Тиннат задумчиво посмотрела в окно. Стояла темная, безлунная ночь – в такую ночь хорошо пройтись по Алларену, осмотреть владения двора – а заодно и пощекотать клинком брюхо запоздалого путника.

Лисица вздохнула и начала собираться. Есть ей расхотелось совершенно.

* * *

Золюшка едва дождался окончания совета. В голове, как проснувшаяся по весне муха, билась и зудела мысль – о том, что Ильверса хотят убить.

Ведь они ошибаются, считая его плохим! Ильверс просто не может быть таким на самом деле, иначе не привел бы он его, Золия, к тетке в Алларен, и не спас бы от страшного зверя… Может быть, и стряслась с ним беда, но вовсе не он виноват в том, что по Алларену разгуливает нелюдь.

Так, подкрепляя свою решимость аргументами в пользу Ильверса, Золий пришел к выводу, что он должен предупредить друга о нависшей опасности. И, дождавшись, наконец, когда господа маги удалились, а Уломара отправилась к себе наверх, почему-то в сопровождении Эльмера, Золий запер свою спаленку изнутри на щеколду, переоделся и, открыв окно, выбрался в сад.

В ноздри ударил запах молодой зелени, уже проснувшейся после зимней спячки и стремительно набирающей силу. Свежий ветер с тихим шорохом играл ветвями яблонь, где-то далеко беспокойно лаяла собака. С черного, безлунного неба, смотрели на мир застывшие капли звезд, слезы Хаттара.

Пробираясь под окном спальни Уломары, Золий услышал отголоски странных стонов. Сперва он обеспокоился, подумав, что магесса страдает от боли, но потом нахмурился, мысленно обозвал себя дураком и поспешил дальше. Не нравился ему маг Эльмер – и все тут.

Золий ловко перелез через ограду, оплетенную вечнозеленым плющом, и, спрыгнув на булыжную мостовую, со всех ног помчался к Черному городу.

Стараясь не топать, мальчишка пристально вглядывался в темноту; ему было страшно, по спине гулял неприятный холодок – а ну как вынырнет из мрака упырь или, что еще хуже, болотная ночница? Что тогда?

Днем он едва спасся от оборотней, да, что уж душой кривить, Эльмер его спас… А что он будет делать один на один с нелюдью?..

Свободно вздохнул он только тогда, когда глянцево блеснула впереди черная стена.

И тут Золий поймал себя на том, что не имеет ни малейшего представления о том – а что делать дальше. Он достиг Черного города – хорошо. Но как достучаться до Ильверса? Да и в городе ли он сейчас, или бродит по темным улицам Алларена?

Первой в голову пришла мысль – дойти до ворот и постучаться. Но Золюшка тут же отверг ее, потому как, даже сбей он в кровь кулаки, барабаня по каменным створкам – ничего Ильверс не услышит. Затем он подумал о том, что можно просто стоять под стеной и громко кричать, звать дэйлор – но так бы он перебудил весь квартал…

Золий стоял, сопя, и поглядывая задумчиво на стену, которая оказалась столь неприступной. И, положа руку на сердце, он не знал, что делать. Глаза жгли злые слезы – надо же, так хотел помочь…

«Может быть, я заберусь по ней?» – подумал он.

Но – увы! Черная стена оказалась абсолютно гладкой. Ни намека на швы между каменными блоками. Золюшка метко, по всем правилам искусства, сплюнул себе под ноги. Еще раз поглядел на стену: на ее кромке замерла каменная тварь, с телом, похожим на женское, и с распростертыми крыльями. Уродливая голова ее была чуть наклонена вниз, словно чудовищу показался любопытным маленький человек у подножия стены.

– Что уставилась? – обиженно пробурчал Золюшка, – вот взяла бы, да перенесла через стену, а то сидишь, как курица!

И вдруг… кровь в жилах похолодела, а подошвы башмаков приросли к земле. Тварь медленно, со скрежетом взмахнула крыльями. Склонила к плечу голову. А затем неторопливо повернулась к Золию задом, прямо-таки лучась презрением.

Он неловко попятился, не смея отвести взгляда от ожившего чудовища и чувствуя, как рот наполняется горечью, споткнулся, с размаху сел на холодный камень…

Крепкая рука сгребла Золия за шиворот и, подняв в воздух, встряхнула. А грубый, низкий голос поинтересовался:

– Эй, малец! Ты что это по ночам гуляешь, а?

Золий в недоумении уставился на мужчину. Тот был грязен, одет в лохмотья, которые ни при каких обстоятельствах не могли претендовать на бытие одеждой. Из черного провала рта, обрамленного торчащими осколками зубов, воняло помойкой.

– Какой птенчик, – хохотнул нищий, – и курточка на тебе хорошая, и башмаки…

Сердце, как говорится, с разбегу прыгнуло в пятки. А Золий, поняв, что этот человек так же опасен и отвратителен, как оборотни, затих в его руках, боясь даже пикнуть.

– Что же с тобой сделать? – задумчиво пробормотало новоявленное чудовище, ковыряясь пальцем свободной руки в остатках зубов, – одежка-то больно хорошая. А, да что там!

Ухмыльнувшись, он достал откуда-то огромный кривой нож в темных пятнах. Золий зажмурился.

А потом вдруг ощутил, что его никто не держит.

Приоткрыл один глаз, второй… Перед ним развернулась замечательная картина: нищий застыл на месте с раскрытым ртом, но не смел даже вздохнуть, потому что к его черной шее был приставлен тускло поблескивающий клинок.

– Ай, Тухлая Кость, нехорошо… На моей-то земле!

Золюшка только моргнул, потому что голос, прозвучавший из темноты, оказался звонким, молодым и женским.

А мерзкий нищий вдруг затрясся всем телом.

– Лисица… Лисица, Хаттара ради! Голодный был, а тут, вижу, мальчонка…

– Убирайся.

Клинок сдвинулся в сторону, освобождая шею Тухлой Кости; и тот, вместо того, чтобы убраться восвояси, бухнулся с размаху на колени перед нежданной спасительницей Золюшки.

– Лисичка… Лисичка… – хныкал он, ползая на колени и все пытаясь приложиться к сапогу упомянутой особы, – век поминать тебя буду… И другим скажу…

А Золюшка наконец получил возможность рассмотреть женщину, но все, что он увидел в темноте – были коротко обрезанные вьющиеся волосы, бледный овал лица и легкая фигурка, облаченная в мужской наряд. Золий хмыкнул: все-таки странные жили в Алларене женщины. Вот в деревне все они были крепкими, широкими в кости, как его матушка. Да и тетку Таму Хаттар наградил таким крепким телом, что тяжелый труд в пекарне был ей по силам. А эта молодая госпожа напоминала скорее птичку, которая могла оттолкнуться от земли – и взлететь.