Слепцы - Александр Золотько

Налетевший ветер пошевелил волосы на голове Хорька. Сзади донесся крик, парни возле ворот уперлись в створки – те разошлись со скрипом. Хорек думал, что первыми поедут конники, но они остались на месте; мужик в тулупе и лохматой шапке из овчины поднялся в сани, сел возле Хорька, отвязал вожжи и тронул лошадей.

Сани дернулись и поехали.

Его везут первым, понял Хорек. Чтобы видели ватажники, чтобы не вздумали стрелять.

Когда сани выехали за ворота, двое конных догнали их справа и слева; тот, что справа, держал копье склоненным почти к самому лицу привязанного Хорька. Все понятно. И ватажники поймут.

Даже если решат что-то делать, то придется вначале конного свалить, а тут рядом еще один, и трое других не отстают от саней. Да и возница подготовился – вытащил откуда-то из-под тулупа нож и воткнул его в край саней возле себя.

На поворотах сани дергало, Хорька мотало.

– Потерпи.

Хорек удивленно посмотрел вниз.

– Потерпи, – не поднимая головы, сказал возница. – Выедем из лесу – я тебя отвяжу, сядешь возле меня. А то на таком морозе да на ветру совсем окочуришься. И кровь вытру.

– Какую кровь?

– На щеке. С ночи засохла.

– Ты чего это, Рыжий, с мальцом разговоры разговариваешь? – спросил конный справа, похлопав наконечником копья Хорька по груди. – Думаешь, он тебе все расскажет? Смотрителю ничего не сказал, а тебе расскажет?

Возничий взглянул на конника, медленно стащил с правой руки рукавицу, пальцем постучал себя по лбу, снова надел рукавицу:

– Ты по сторонам смотри, дубина! Стрелу проморгаешь.

– Не проморгаю!

– Смелый? – спросил возница. – Сам вызвался вперед или за грехи какие?

– Не твое дело, держи вожжи да помалкивай.

– За грехи… – удовлетворенно протянул возница. – Это ты третьего дня напился да на вышке заснул?

Конник не ответил. Острие копья как бы случайно коснулось щеки Хорька, скользнуло в сторону, оставив царапину.

– Копье убери! – прикрикнул возница.

– Жалко?

– Себя жалко, дурачина. Он тут для чего? Чтобы видели его приятели, чтобы не вздумали нападать. А если ты его прямо тут мучить начнешь, думаешь, они стерпят?

– Их четверо, говорили…

– Четверо? А тебе сколько нужно, чтобы стрелу словить? Сотня? Две? Четверо справятся. Они если поймут, что мальчишку пытают, то с него и начнут. Понял? Чтобы не мучился. И не сболтнул, если что знает. Соображать нужно! – возница сплюнул на снег, повернулся к коннику слева. – Хоть ты бы ему сказал, Буян! У меня уже злости не хватает.

– Дурака учить, что мертвого лечить, – засмеялся Буян. – Тут проще Деревяшку в землю закопать, плюнуть да забыть. Если его прибьют, светлые праздник устроят, веселье будет до утра. И темные, думаю, порадуются.

– Темные-то с чего? – угрюмо спросил Деревяшка. – Они-то с каких?..

– А голос у тебя противный. Как железякой по камню…

Деревяшка не ответил, но копье от лица Хорька убрал.

«Стрелять будет Рык, – подумал Хорек. – Еще может Враль, только Рык ему не доверит – сам стрелу пустит. В сердце. Наверное, в сердце. Чтобы не мучиться мне».

Дорога теперь шла ровно, до опушки оставалось совсем немного, виден был просвет в конце дороги.

Значит, сейчас. Из лесу выпускать нельзя. Потом где засаду делать? В поле конные живо нагонят и порубят. Или стрелами достанут: луки у каждого с собой. Ну, где они?

Хорек смотрел по сторонам, пытаясь понять, где прячутся ватажники. Вон, за тем дубом? От него до дороги подлеска нету, ветки стреле не помешают. Рык говорил, что на стрелу надежды в лесу мало. Мало, а прошлой ночью дважды стреляли из темноты и дважды попали.

«Ничего, – успокоил себя Хорек. – Это быстро. Совсем быстро…»

Еще могут дерево поперек дороги свалить, Хорек посмотрел на вершины деревьев – пушистый иней покрывал все ветки. Если бы они дерево подрубали, то иней бы осыпался. Нет, дерево валить не будут.

Скорее бы… Хорек устал ждать. Он не чувствовал холода, не обращал внимания на ветер, бьющий в лицо, – ждал стрелу.

Совсем уж рядом опушка. Вон там, справа, они оставляли лошадей. Хорек присмотрелся – что-то мелькнуло за кустами красное. Кровь? Или ягоды на ветках? Он ночью не обратил внимания, есть ли ягоды. Ночью ничего видно не было, даже если бы и смотрел. Темно было ночью. Он даже не рассмотрел тех, кто убил Полоза и оглушил его. Только черные пятна, бесшумно скользящие по снегу.

Хорек бросал рогатину и не попал. Совсем рядом было ближайшее пятно. И все равно не попал. И не заметил того, кто ударил его сзади. Совсем не заметил, не услышал.

Сани подпрыгнули на коряге и выехали из леса.

Черный камень. Скала на берегу, тонкое деревце на вершине скалы.

Никто так и не появился.

Сани свернули вправо, вдоль реки, Хорек снова оглянулся на скалу. Посмотрел на деревце. Даже не деревце, а прутик с человеческий рост. Занесло семечко ветром в расщелину. Растет кое-как, пылью да дождем перебивается.

На деревце, возле самой верхушки – ярко-красная ленточка по ветру вытянулась, полощется.

Хорек вспомнил, как Рык подвешивал такую же перед тем, как собирался стрелять из лука далеко, шагов на двести. Чтобы за ветром следить. Они тогда засаду делали в неудобном месте, к дороге близко было не подобраться – весной лес прозрачный, кусты возле дороги и зайца не укроют, – а перехватить телегу с едой нужно было, ватага с голоду пухнуть начинала. Вот Рык ленточку и повесил и одной стрелой убил лошадь, тащившую заднюю в обозе телегу. Вторую стрелу вогнал в мешки предпоследней телеги, чтобы не вздумали возчики останавливаться.

Такую же ленточку вешал.

Сейчас стоит на опушке между деревьев, выцеливает что-то в обозе, может, самого Хорька. Смотрит на ленточку, прикидывает упреждение.

До леса сейчас шагов двести и будет. Попадет Рык. Обязательно попадет!

Но вместо стрелы из лесу донесся пронзительный свист. Долгий, громкий – никто так громко свистеть не может, как Кривой. Он это. «Один свист – все ко мне», – вспомнил Хорек.

Его зовет Кривой. Только не может Хорек бежать. Не может, привязан. Да и Кривой это понимает, просто хочет сказать Хорьку, что видит его, не бросит, обещает вызволить.

– Твои голос подают? – спросил возница. – Значит, заметили, узнали. Повезло, тебе, Деревяшка! Считай малец тебе жизнь спас.

Сзади, от хвоста обоза подъехал еще один конник.

– Снимай мальчишку – к дороге выезжаем, – чтобы люди не пялились, – крикнул он вознице.

Возница выдернул нож из передка, не вставая, разрезал веревку за спиной Хорька, а самого потащил вниз, усадил возле себя.