Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей - Жаклин Паскарль

В час ночи зазвонил телефон. Это была Шахира, и она пребывала в полном смятении. Подруга настаивала, что нельзя уезжать не попрощавшись с отцом, и у Шахиры стали сдавать нервы. Девица отказалась везти мою дочь до Сингапура и поехала по объездной дороге, стараясь ее запугать. Я была в ярости. Эта так называемая подруга явно руководствовалась собственными интересами, и ей было наплевать на Шахиру. Моей дочери столько лет говорили, чт́о именно она должна делать, что даже сейчас она была абсолютно не способна взять свою жизнь под собственный контроль.

Я была в отчаянии, и тут снова зазвонил телефон.

– Аба! – истерически кричала Шахира. – Аба приехал, чтобы увидеться со мной! У меня ничего не получится, он вернулся раньше срока. Я не могу, мама, слишком поздно. Ой, мамочка, прости, прости меня, я очень тебя люблю, но приехать к тебе не смогу.

Я услышала громкий стук в дверь, голоса и звуки потасовки.

– Мамочка, прости, что я так долго ждала, я лю… – И связь прервалась.

Я была раздавлена страхом и начала всхлипывать, раз за разом набирая номер телефона Шахиры. В ужасе от того, что может произойти с моей дочерью, я попыталась вспомнить в точности, что именно слышала во время последнего разговора. Кто-то явно предупредил ее отца о том, что она задумала, и он тут же вернулся с Персидского залива. У меня были на этот счет подозрения, но теперь было поздно что-либо предпринимать. Ее задержали, обманули и лишили сил, а потом просто вышло время.

Я в потрясении смотрела в пустоту, дожидаясь восхода солнца. Как будто Шах украли у меня во второй раз, и то, что мы были так близки к победе, уже не утешало.

Я больше была не в состоянии снова ждать, брать себя в руки и продолжать жить дальше, проклиная высшие силы, которые забавлялись тем, что дергали за ниточки моей судьбы.

В Бельгии было два часа ночи, и голос Пэтси был сух и невыразителен. Ее удивительный, потрясающий муж Уолтер внезапно потерял сознание и умер, так и не приходя в себя.

Уолтер был крепким, здоровым мужчиной чуть за сорок. Он только что вернулся из похода. Там он подхватил ужасную инфекцию, убившую почти все его органы. Пэтси плакала.

Я хотела вылететь ближайшим рейсом в Бельгию, но Пэтси настояла на том, чтобы я повременила.

– Давай ты приедешь попозже, когда я останусь совсем одна. Ты первая, кому я об этом сказала, потому что знала наверняка, что мы поймем друг друга. Я только что вернулась из больницы, и скоро здесь будут все остальные. После похорон, когда они уедут, вот тогда и прилетай в Амбли.

Мы с Биллом разговаривали с Уолтером всего пару недель назад. Теперь, услышав новость, Билл сделался мертвенно-бледным. Они подружились с Уолтером благодаря Интернету, были во многом похожи и часто подкалывали друг друга.

Мельбурн охватила спортивная лихорадка. Весь город занимался организацией Игр Содружества, прибыли лучшие спортсмены со всего мира. Одновременно с этим открылся фестиваль искусств, настоящий праздник цвета и формы. Город купался в осенних лучах солнца, градусник показывал тридцать пять градусов в тени, и люди высыпали на пляжи и в парки Мельбурна.

В этот чудесный день повсюду слышался радостный шум. Уличные певцы вносили свою лепту в общую какофонию, где звуки джаза переплетались со смехом и криками детей, строящих песочные замки на искусственном пляже, устроенном на время возле арт-галереи. Небо было голубым и безоблачным, а солнце ярким и жарким.

На прогулке мы встретились с лучшей подругой Верити – Лавинией, ее старшей сестрой Кьярой и их матерью Андреа Таларико. Лизандр и девочки хихикали, с удовольствием возясь в песке, а мы с Андреа сидели и наблюдали за всеобщим весельем. Девочки сдружились за два года в детском саду, а теперь пошли в одну школу.

Я почувствовала вибрацию в кармане брюк и не сразу сообразила, что это звонит мой мобильный. Нащупав его и вытащив, я увидела на экране номер Шахиры.

Со дня неудавшегося побега мы почти не общались. Лишь через несколько дней после этого события я узнала, что с Шахирой все в порядке, но ее положение очень шатко. С тех пор прошло уже несколько недель, и я успокоилась.

Шахире как-то удалось скрыть от отца всю правду, и он до сих пор находился в неведении по поводу того, что они с Аддином тайно поддерживают со мной отношения. Бахрин счел задуманную Шахирой поездку за покупками капризом, прихотью глупой и непослушной девчонки. Он не имел ни малейшего представления о том, кем была наша дочь и что ей было нужно. Сомневаюсь, что, глядя на нее, он видел что-нибудь еще, кроме собственного отражения.

– Привет, мам! А когда дни рождения Верити и Лизандра? Да и Пасха тоже? Когда? – спросила она ни с того ни с сего.

Я встала, жестами показала Андреа, что хочу отойти в более тихое место, чтобы поговорить.

Я назвала даты, оглянулась на Верити и Зана, а потом спросила, как у нее дела.

– Марми, у меня все прекрасно! Я приеду к тебе в следующую субботу! Аба покупает мне билет!

Так, сейчас среда. «Пристегнись, – предупредила я себя, – все начинается снова».

– Мам, ты меня слышишь? На этот раз я точно приеду. Я сказала аба, что хочу тебя увидеть, и он разрешил мне съездить ненадолго.

Как же мне хотелось закричать! Это дурацкое «разрешил»! Ей же двадцать лет! Ей не нужно было никакого разрешения, особенно чтобы навестить свою мать, у которой ее похитили. Эта поездка, разумеется если она произойдет, будет лишь на три месяца раньше ее двадцать первого дня рождения. Это возраст совершеннолетия даже в Малайзии.

Каким-то образом мне удалось изобразить сдержанный энтузиазм, чтобы не разочаровывать Шахиру, которая казалась такой счастливой. Меня обуревало двойственное чувство относительно развивающихся событий, слишком уж все было хорошо, чтобы оказаться правдой. Если только Бахрин не собирался подразнить Шахиру, чтобы потом, в самом конце, спутать все карты.

– Ты рада? Я успею на день рождения Верити! – снова сказала Шахира.

– Конечно, милая, но как это все могло случиться? Что знает о нас твой отец?

– Немного. Он думает, что я только пару недель назад начала с тобой разговаривать.

– Ну что ж, это прекрасная новость, милая, поблагодари за меня своего отца!

Мы еще немного поболтали, и она повесила трубку.

Я не могла не заметить, что следующая суббота приходилась на первое апреля, День дурака. Что это, жестокая шутка Бахрина?

На следующий день я снова прошла через процедуру рутинных телефонных звонков в Министерство иностранных дел, составила новый план действий с помощью замечательной Трейси Уандер, обладавшей прекрасным чувством юмора и ясным умом. Я боялась, как бы эта поездка снова не оказалась ложной тревогой, поэтому объяснила ей все сложности ситуации и на всякий случай извинилась.