Бури - Галина Мишарина

Он не стал задерживаться в Промежутке и перенёсся в мир, где не раз бывал. Там у него был уютный дом среди нескольких таких же. Тоже поселение, но совсем другое. И люди хорошие.

Он взял Дилу на руки и быстро поднялся по лестнице. Девушка была без сознания. Закрыв дверь ногой, Алекс донёс её до дивана и уложил на мягкие подушки, стал поспешно срывать тугие жесткие верёвки. Она была одета в пёструю короткую юбочку из травы, запястья сжимали металлические браслеты. Обнажённую грудь едва закрывало тяжёлое ожерелье. Алекс снял его и накрыл Дилу пледом. И склонился над ней, осматривая. Кажется, настоящие побои должны были начаться только утром, и они не успели нанести ей особого вреда. Хотя синяки были страшными. Он понял, что она отчаянно отбивалась. Сильная, ловкая, смелая, но не против пятерых спятивших от вожделения мужиков. Он сжал зубы и нахмурился. Всё-таки иногда его заносило в мерзкие миры.

Он убрал её длинные волнистые пряди назад, поглядел на следы от верёвок, которые долго впивались в нежную смуглую кожу, затем перевёл взгляд на её шею, на маленький острый подбородок, на щеки с резкими скулами, на густые золотистые ресницы. Эта девушка была странной. Странной и притягательной. Не такой, как остальные, это уж точно.

Он встал, прошёл на кухню. Там у него хранилось снадобье «от всех бед», которое перед полётом раздавал Леонид. Правда, Алексу ещё не приходилось им пользоваться. Он вернулся, приподнял Дилу и попытался залить лекарство ей в рот. Девушка только сморщилась и сильней сжала зубы.

— Дила, — позвал он, — выпей немного.

Она мотнула головой, внезапно открыла глаза и дернулась, чуть не выбив склянку из его рук. Заморгала, тонко вскрикнула, и попыталась оттолкнуть его.

— Да успокойся, это же я! — сказал он, пытаясь как можно осторожнее удержать её. Не хватало ещё новых синяков наставить. Она, кажется, не услышала, только забилась в его руках, как раненая птица. Алекс не выдержал и слегка встряхнул её: — Тихо, кому говорю! Ты со мной, ты в безопасности!

Девушка пригляделась — и слёзы потекли по щекам. Алекс притянул её к себе и обнял, стал гладить по голове, и пальцы цеплялись за спутанные прядки.

— Не плачь. Теперь всё будет хорошо.

— Гд… где мы? — сбивчиво спросила она, пытаясь подняться.

— Я здесь живу. Иногда, — ответил мужчина. — Долго рассказывать. Тебе нужно это выпить, — и он снова поднёс склянку к её рту. На сей раз она смогла сделать один большой глоток, но сразу сморщилась.

— Больно губам…

— Ещё бы, ведь они у тебя разбиты. Ложись-ка, — и он попытался опустить её на подушки, но девушка была как каменная. — Пожалуйста! Ты мне веришь? — спросил он, слегка надавив ладонями на её плечи. Она посмотрела на него — пытливо, испуганно, настороженно, затем осмотрела комнату. Алекс понял, что она в шоке от пережитого, и не придумал ничего лучше, чем ласково провести пальцами по её щекам. Дила выдохнула, зелёные глаза смягчились.

— Я тебе верю, — ответила она, и он снова подтолкнул её, заставляя упасть на диван.

— Вот так, сейчас я укутаю тебя. Тебе нужно поспать. Отдыхай, а я приготовлю что-нибудь поесть.

— Отдыхать? — переспросила она.

— Да, поспи, — ответил Алекс. Он присел на край дивана и поглядел на неё. — Я буду рядом, не бойся. Здесь ты в безопасности.

— Где здесь? — снова спросила она, но глаза были усталыми.

— Здесь — это у меня дома, — повторил он. — Это другой мир. Здесь тебе ничто не угрожает.

— Другой? — спросила девушка, прикрывая веки.

— Да. Я тебе после всё расскажу.

— После. На небесах, — сказала она. Её пальцы дрогнули, коснулись его локтя. Она несколько раз глубоко вздохнула и заснула…

…Её нещадно кидало по мирам, и один другого был хуже. Шанталь вспоминала о доме Ореха с запоздалой нежностью. Всегда хорошо, когда есть с чем сравнивать. И Орех уже не казался ей болваном, что уж говорить про Владрика… В конце концов она очутилась в городе, где господствовала эпидемия неизвестной болезни. И застряла там.

В последнее время ей становилось всё труднее управляться с Промежутком. Она сидела и просила его о помощи, но он не отзывался. Ей было страшно. Люди, поймавшие её тёмной ночью, не отличались жестокостью, они просто посадили её в эту комнату, похожую на камеру — и всё. Шанталь чувствовала, что ей грозит опасность, и, срывая голос, кричала на них, обзывала нехорошими словами, угрожала расправой, но они только смеялись в ответ. Они прекрасно понимали, что девушка ничего не сможет им сделать. И Шанталь знала это. Она тешила себя надеждой, что Промежуток ответит раньше, чем осуществится задуманная ими сделка, но надежда таяла с каждой минутой.

Мысли её не касались дома. Она не сожалела, что решилась на путешествие, но обещала себе больше никогда не относиться к бродяжничеству по реальностям легкомысленно. Она исправится. Она будет уважать миры и Промежуток. Только бы всё кончилось, только бы снова оказаться на берегу океана и вдохнуть свежий сырой воздух! И поговорить с кем-то, кто поймёт. Об это она мечтала. Теперь Шанталь не хотелось одиночества. Спрятаться бы у кого-нибудь под крылом, найти защитника, друга… Надёжного, спокойного, рассудительного человека, который будет понимать её, заботиться о ней. Не какого-нибудь грубияна вроде Владрика, хотя он и не был плохим человеком. И не такого как Орех. Кого-то лучше, чем она сама.

Через пару дней к ней подсадили ещё одну девушку: маленькую суетливую брюнетку. Она-то и объяснила Шанталь, что они с ней теперь «товар» и больше себе не принадлежат.

— Такого не может быть! — возмутилась Шанталь. — Я принадлежу только самой себе! Я просто шла по улице, когда меня схватили! Какого чёрта здесь вообще происходит?!

— Жизнь здесь происходит, — ответила девушка. — Если у тебя нет покровителя, и ты не работаешь — ты потенциальная жертва. Но уж лучше так, чем умереть от ягвы.

— Отсюда можно сбежать? — тихо спросила Шанталь.

— Не-а. Я как-то пробовала, но получила по роже, — спокойно ответила девушка. — Лучше побереги мордочку, ты красивая. Глядишь, тебя купит какой-нибудь богатый победитель боёв, будешь жить в роскоши.

— Никто меня не купит! — злобно прошипела Шанталь.

Её сокамерница в ответ только рассмеялась. Им давали есть трижды в день и даже отпускали погулять. Никакого грубого обращения или побоев. Это напугало Шанталь ещё больше — ведь если с ними так бережно обращаются, значит, они и правда стали ценным товаром. В отчаянии она хотела позвать кого-нибудь из команды, хотя бы Онана, но постыдилась. Встретиться с ними здесь, в этой тесной камере, и признать собственное бессилие? Нет уж!

На пятый день к ним подсадили ещё двух женщин: им было лет по тридцать, и обе были какими-то неопрятными, неухоженными. Шанталь игнорировала их. После обеда её заставили переодеться в нелепое платье из тонкой ткани, приказали выйти и, нацепив на голову мешок, куда-то поволокли. Она отчаянно сопротивлялась: лягалась, кусалась и висла на их руках. Пыталась ударить их посильнее, но все её попытки только вызывали у похитителей смех.