Дымка. Черный Красавчик - Виль Джемс

– Знаю, сударь, и весьма признателен. Я готов чем угодно служить вам и госпоже, но одного не могу сделать – пожертвовать воскресным отдыхом. Я читал в Священном Писании, сударь, что Бог, сотворив зверей и человека, положил для всей твари день отдыха. Я полагаю, сударь, что Ему лучше знать, что хорошо для нас всех, – я и сам знаю, что день отдыха очень полезен мне и моим животным. Они делаются гораздо сильнее и здоровее от этого и выносливее в дни труда. Все извозчики, которые ездят только шесть дней в неделю, говорят то же. Что же касается жены и детей, да они ни за что не согласятся на то, чтобы я работал в воскресенье.

– Как хотите, – сказал господин Бриге, – я не буду больше настаивать. Делать нечего, придется договориться с другим извозчиком.

С этими словами господин пошел прочь.

– Что, старина, – обратился Джери ко мне, – ведь мы не можем обойтись без праздника? Полли, поди-ка сюда! – крикнул он жену.

Она тотчас явилась.

– Что такое, Джери?

– Вот что, моя милая: господин Бриге приходил сейчас и предлагал мне возить его жену в церковь каждое воскресенье. Я сказал ему, что езжу по шестидневному билету а он говорит, что заплатит за новый билет, только бы я согласился. Правда, они хорошие наниматели: госпожа Бриге зачастую берет экипаж на несколько часов, когда она делает покупки или ездит к знакомым; платит она хорошо, никогда не обсчитывает ни в чем, не спорит из-за четверти часа, как это делают другие господа; от нее не услышишь приказания гнать лошадь изо всех сил, чтобы не опоздать на поезд. Конечно, возможно, что мы их упустим из-за моего отказа. Что ты скажешь, жена?

– Вот что я скажу, Джери, – медленно возразила Полли, – если б господин Бриге предложил тебе десять фунтов стерлингов за поездку, я бы сказала: откажись, раз дело касается воскресного отдыха. Мы с тобой испытали семидневную езду. Не надо ее больше. Теперь мы знаем, что значит иметь один день в неделю в своем распоряжении. Слава богу, ты зарабатываешь достаточно для нас всех. Конечно, трудно оплатить овес, и сено, и права, и наем помещения, но ведь скоро Гарри будет что-нибудь доставать; лучше, по-моему, поприжаться, чем опять работать без отдыха и не иметь тебе ни минуты свободной побыть с нами. Боже сохрани вернуться к тому тяжелому времени, когда мы жили, не видя ни единого спокойного, счастливого дня! Вот тебе мое мнение, Джери.

– Так я и сказал господину Бригсу душа моя, – сказал Джери, – и я не изменю своего слова, так что тебе нечего огорчаться. Лучше будем меньше денег получать, но останемся при нашей свободе. Ну, ну, развеселись, жена! (Полли начала было плакать.)

После этого прошло три недели, и от господина Бригса не приходили больше за нашим экипажем. Пришлось довольствоваться случайными нанимателями с биржи. Конечно, Джери потерял большую выгоду, и нам теперь доставалась работа труднее, чем бывала у господ Бригсов. Но Полли не унывала и все повторяла мужу, что Бог поможет, если он будет добросовестно делать свое дело, что когда-нибудь все уладится.

Вскоре между извозчиками узнали, что Джери отказался ради воскресного отдыха от самой прибыльной езды. Его называли дураком, но двое или трое из извозчиков заступились за него.

– Если рабочий человек сам не отстоит дня отдыха для себя, – говорили они, – то никто о нем не позаботится. Всякий человек и всякое животное имеют право на отдых. Это Божий закон и закон нашей страны, и мы должны сохранить его для наших детей.

– Все это разговоры так называемых набожных людей, – возразил Лари. – Мне все равно, в какой бы день ни заработать лишний шиллинг. Я не вижу, чем эти набожные люди лучше остальных.

– Если они не лучше других, – заметил Джери, – то они, значит, и не набожные, верующие люди. Человек, живущий по закону Божию, не сердится, не говорит дурного о ближнем, не пользуется чужим. Если же он все это делает, то его молитва ничего не стоит. Я не могу сказать, что нет закона Божия, потому что на свете есть ханжи. Лучше настоящей веры нет ничего на свете, только она может дать человеку истинное счастье и сделать людей лучшими.

– Хорошо, – вступился Джонс, – а как же ты оправдаешь тех людей, Джери, которые заставляют нас работать по воскресным дням, чтобы самим попасть в церковь? Почему они имеют исключительное право молиться?

Многим это замечание очень понравилось, но Джери сказал:

– Такое возражение никуда не годится. Каждый должен сам заботиться о том, что он считает добрым и хорошим. Что мне за дело, что другие делают? Господа видят, что извозчики стоят на бирже, они и нанимают их. Наше дело, если мы хотим иметь день отдыха, не выезжать по воскресеньям со дворов; если бы мы все согласились, то некого было бы и нанимать.

– Тогда что стали бы делать добродетельные господа, которым, скажем, хочется послушать любимого проповедника?

– Не знаю, что мне за дело до этого, – возразил Джери. – Если им далеко туда идти, пусть ищут церковь поближе; если дождь, могут надеть непромокаемые плащи. Вообще люди, желающие доброго и истинного, всегда найдут средство удовлетворить свое желание, а если они гонятся за ненужным, то могут и без него обойтись. По-моему, это правило равно справедливо для всех людей, и для нас, извозчиков, следовательно, не менее, чем для других.

Недели через три после того, как Джери отказался возить госпожу Бриге по воскресеньям, мы однажды вернулись домой довольно поздно. Полли выбежала на двор с фонарем (она часто приносила фонарь в конюшню, когда не было дождя).

– Все уладилось, Джери, – сказала Полли, – от Бригсов присылали спросить, можешь ли ты завтра приехать за госпожой в одиннадцать часов. Я сказала: «Верно, может, а разве господа не наняли другого извозчика? Мы с мужем думали, что кто-нибудь возит госпожу после того, как муж мой отказался от воскресной езды». – «Конечно, барин был расстроен отказом Баркера, – отвечал посланный, – но дело в том, что барыне не нравятся другие извозчики: одни ездят слишком скоро, другие ползут как черепахи; одним словом, нет никого лучше Баркера и его лошади».

Полли рассказывала, задыхаясь от радости, а Джери весело рассмеялся, слушая ее.

– Жена моя всегда права, – сказал он, – ты говорила, что все наладится опять, – вот и наладилось. Иди, милая, приготовь ужин, а я пока сниму с Джека сбрую и успокою его.

После этого мы часто стали возить госпожу Бриге, а свободный день все-таки остался за нами.

Однако однажды случилось пожертвовать им, но не для нее. Вот как это вышло: мы вернулись раз в субботу вечером, проработав весь день; и хозяин и лошадь одинаково устали и с радостью думали о завтрашнем отдыхе.

На другое утро Джери чистил меня на дворе, когда вошла Полли с озабоченным лицом.

– Что такое? – спросил Джери.

– Вот что, мой друг: соседка Дина Браун только что получила известие, что мать ее серьезно заболела и что она должна тотчас ехать, если хочет застать ее в живых. Деревня, где живут родные Дины, в десяти милях отсюда. Если она по железной дороге поедет, то ей еще придется идти от станции четыре мили, а она сама еще не оправилась после болезни и совсем слаба, да и ребенка маленького нельзя дома оставить. Она спрашивает, не согласишься ли ты свезти ее на лошади в деревню. Насчет платы можно ей поверить, она понемногу выплатит свой долг.