Игра на вылет - Андрей Ильин

Тогда я попытался ответить на вопрос: что ищет незваный визитер, забираясь по собственной воле волку в пасть? Спасения? Как мы уже выяснили — нет. Информацию? Зачем? Судя по провалу, ею противник располагает в достатке. И знаете, какой вывод я сделал? Парадоксальный. Он ищет сотрудничества! Да, да — сотрудничества! Причем ищет не по собственной инициативе. Одиночка, влекомый корыстью, не способен ставить на кон свою жизнь в игре, не обещающей стопроцентного выигрыша. Одиночка, подчиняющийся коллективу, — вполне. Визитер пришел не жизнь спасать — дело делать. Дело, масштабов которого он, возможно, даже не понимает. Вы камикадзе. Вы камикадзе-парламентер. У меня челюсть от подобного вывода чуть не отпала. И отпала бы, кабы не отекла от побоев. Это же надо до такого додуматься! Впрочем, додуматься до другого, до того, что я действую на собственный страх и риск единственно с целью доказать наличие заговора, было еще невозможнее! Мой противник был свято уверен, что ему противостоят сплоченные пропрезидентские силы. Допустить, что их план развалил игрок-одиночка, он не мог. И уж совсем не мог вообразить, что, одержав победу, тот победитель явятся сдаваться на милость… побежденных.

— Я угадал?

Я молчал. Он, конечно, не угадал. Он попал точне-хонько пальцем в небо. Но он дарил мне шанс. Шанс на спасение. Я давно уже подозревал, что живым мне из этой переделки не выбраться. Я сам себя переиграл, загнав в безнадежную ловушку. Я шел менять свободу на информацию, а отдал только свободу. И вдруг такое везение! С обложенным волком-одиночкой церемониться не будут, а вот с представителем стаи — дело другое. Тут появляется поле для маневра. Главное, дать ему как следует увязнуть в собственных измышлениях. Главное, не пороть горячку.

— Похоже, к признаниям вы не склонны. Хорошо, поставим вопрос иначе — я тот самый «главврач», которого вы хотели видеть. Такая формулировка вас устраивает?

— Чем вы это можете подтвердить?

— Ну хотя бы обсуждением деталей прошедшей операции. Ведь вы были ее непосредственным участником? Я не ошибаюсь. Ведь это в том числе и вы «перекрывали воду»?

Вот она, поклевка. Вот она! Аж удилище дугой загибает! О таком леще я и мечтать не мог.

— О деталях может судить любой непосредственный исполнитель.

— Не каждый исполнитель и не о всех деталях…

Теперь не спешить. Теперь, обсуждая перипетии отыгранной партии, не сказать больше, чем допустимо знать среднего звена разработчику. Ведь в том числе и для этого он заводит столь скользкий разговор. Хочется ему выяснить степень моей осведомленности, чтобы по ней судить о моем месте в иерархической лестнице противостоящей команды. Он же не знает, что эта лестница в одну-единственную ступеньку. Он же в воображении целые лестничные марши городит, один другого круче. И разубеждать его в том я не стану. Как только он поймет, что за мной никого нет, что о противоправной деятельности заговорщиков почти ничего не известно, я умру. Жив я буду, только пока он боится встречных ходов победившего противника, пока он, как он считает, не владеет ситуацией.

Это, что называется, поймал удав свой хвост и слопал! Представляю, как он, бедолага, извелся в ожидании постпровальных репрессий, в ожидании, в общем-то, логичного добивания поверженного противника. А их нет как нет. С ума сойти! Слава Богу я объявился! Вот он и решил: раз не судят, значит, милуют. Не за так, конечно, за какие-то еще неясные услуги.

Тоже, видно, чересчур умный. Тоже в простые решения не верит, предпочитая многоходовые комбинации. Вот и докомбинировал, сам с собой сражаясь и сам себя побеждая. Я же говорю — мощный игрок. С таким такому же не совладать!

Дальнейшая беседа между ним, мной и моим микрофоном протекала в непринужденной и дружеской обстановке. Стороны обменялись полезной информацией по ряду интересующих их вопросов, после чего отбыли… А вот с «отбыли» как раз вышла заминка. Так просто отпускать меня никто не собирался.

— Считайте, что вы выполнили свою задачу. Вы навели мосты. Надеюсь, лица, пославшие вас сюда, смогут по достоинству оценить нашу готовность к взаимовыгодному сотрудничеству.

Наивный! Все лица в единственном моем распухшем лице располагались перед ним.

— Лично от себя хочу добавить, что подчиненные мне подразделения на сегодняшний день способны выполнить любые поставленные перед ними задачи вне зависимости от их направленности. Действуя на принципах профессионализма, мы не берем на себя функцию выбора цели, но только ее поражения. Я надеюсь, вы меня правильно поняли.

Я его понял более чем правильно!

Он не просто намекал на свою непричастность к политической стороне провалившегося покушения, он глазом не моргнув продавал свои услуги! По демпинговым, в связи со сложившимися обстоятельствами, ценам. Всего только за жизнь. Вот что значит профессионал! Предлагать партнерство на борцовском ковре, еще даже не выбравшись из-под туши только что вчистую разделавшего тебя соперника! Такое не каждому по силам! И не каждому по нутру! Похоже, ему действительно все равно, в какую сторону стрелять, лишь бы его умение соответствующим образом оплачивалось.

Уверен, за хорошую цену он в мгновение ока растерзает своих нынешних хозяев. Скорее всего на эту работу он и набивается. Нет лучшей проверки при смене «крыши», чем проверка кровью. Ай да ловкач!

А своим начальникам он доложит об успешно проведенных оперативных мероприятиях, направленных на выяснение степени провала предыдущей операции. Или о попытке перевербовки чужого агента. Или о многообещающей игре с использованием двойной вербовки. Или еще черт знает о чем. В любом случае ущучить его будет невозможно.

Предлагал свои услуги противнику?

Да, предлагал. Но исключительно с целью получения встречной информации.

Разгласил детали операции?

А кто бы без этого пошел мне навстречу? Доверие требует демонстрации встречного доверия…

Ну что тут скажешь — профессионал! Столько раз продавался и перепродавался, что достиг в этой процедуре совершенства. С какого бока ни зайди, не укусишь, а укусишь — подавишься.

— Надеюсь, вы сможете донести до своего начальства нашу беседу в максимально приближенном к оригиналу виде. Сами знаете, иногда даже неверно переданная интонация способна изменить смысл фразы…

Боится. За себя боится. За то, что из-за недостаточно красочного описания товара посредником сделка может сорваться. Великое же разочарование ждет его в будущем.

— Теперь о формах вашего ухода. Как я понимаю, доказательством, подтверждающим мою готовность к дальнейшим переговорам, должно служить ваше, в добром здравии, возвращение в родные пенаты? Вы достаточно много узнали, чтобы уйти отсюда живым в случае, если я веду двойную игру. Так?

— Справедливо.

— Что ж, лично я готов отпустить вас немедленно. Но не все в нашем аппарате разделяют мое мнение. Поэтому предлагаю компромиссный вариант. Вариант силового ухода. Так будет безопасней и вам, и мне.