Тёмные времена. Звон вечевого колокола - Илья Куликов

Девушка встала, подняла свою одежду и пошла прочь от реки. Князь Святослав быстро поднялся на ноги и поспешил за ней.

– Остановись, Неждана! Тогда война была! Я не хотел причинять тебе зла! – закричал Святослав Ярославович ей вслед. – Прости меня за это, я и сам не рад, что так вышло!

– Господь тебе судья, князь! – крикнула в ответ Неждана Васильковна и, не оборачиваясь, зашагала дальше.

Из реки на берег вышел боярин Андрей Вратиславович и, увидев, что девушка ушла, смело стянул мокрую рубаху.

– Князь, я вот никак не могу одного понять. Как она тут оказалась? Здесь до ближайшего посёлка час ходу!

Поздней ночью этого же дня княгиня Ксения Юрьевна, вдова великого князя, у себя в тереме ждала гостей. Хоть княгиня и переехала в княжеские палаты, терем по-прежнему принадлежал ей, и она там нередко жила по несколько дней.

– Как прошло знакомство, Неждана? Ты понравилась князю? – грубо спросила свою гостью, которую привёл в терем конюх Говоруш.

– Княгиня, мы познакомились, и я сделала всё, как сказал Говоруш. Не ведаю, полюбилась ли я князю.

– Так полюбись! А главное, Неждана, не забывай, кому ты служишь, а не то князь узнает, где я тебя отыскала и кто ты на самом деле. Дочка купца!

Неждана склонила голову, и во взгляде её мелькнули страх и ненависть. Княгиня Ксения сразу это приметила. Страх в глазах этой девушки ей понравился, а вот ненависть вызвала ухмылку. Ксения совсем не боялась её, ведь она прекрасно знала, что та будет выполнять её волю.

Ксения в этом вопросе во всём доверилась своему конюху, который привёл к ней эту девку. Неждана действительно была дочкой купца. Прошлой осенью её выдали замуж за богатого торговца, а когда тот надолго уехал по делам, то она пригрела у себя в тереме полюбовника.

Когда супруг Нежданы вернулся из путешествия и узнал про всё, то хотел убить неверную жену, не зная, что её уже давно приметили и княгиня, и Говоруш. Они и вмешались, убедив купца, что лучше ему в ближайшие годы в Тверском княжестве не появляться. С полюбовником разобрался Говоруш, и о его судьбе княгиня Ксения знать ничего не желала.

Старый посадник уже совсем плохо видел и слышал, но зато кашель поубавился. В конце весны он подолгу просто сидел на скамье в своём тереме в Костроме и грелся на солнышке. Павша Ананьевич слал новые и новые проклятья ведьме Ядвиге, которая предрекла его изгнание.

Однако старик не собирался сдаваться и даже здесь, в Костроме, сохранил немало своего влияния. Правда, великий князь смог отобрать часть его достояния, но только небольшую. Основные капиталы Павши работали на него, и изъять их было невозможно. Великий князь вывез несколько возов барахла, но это не нанесло Павше Ананьевичу ущерба. Почти половина промыслов в новгородской земле так или иначе принадлежали ему.

Но главное было другое. Самый богатый человек на Руси не мог ничего этого использовать и жил хоть и в достойном тереме, но один, без семьи.

В начале лета к терему посадника прибежал мальчишка и сообщил, что великий князь приехал в Кострому за своей женой, княгиней Марфой. Павша Ананьевич понимал, что, возможно, это его последний шанс, и, взяв в руку посох, попросил паренька отвести его к палатам великого князя.

Великий князь Василий Ярославович встретился со старым посадником, понимая, что даже сейчас он влияет на новгородские дела и что сторонников у него чуть ли не полгорода.

– Ну, Павша Ананьевич, как ты тут живёшь?

– Спасибо, великий князь, достойно живу, – сразу решил не ругаться Павша Ананьевич и изобразил на лице смирение. – Я вот так подумал, что ты человек неглупый, князь, и я хочу с тобой дело иметь. Я уже стар и не хочу умирать на чужбине изгнанником. Хочу детей своих увидеть. Это просьба не посадника, а старика. Мы стояли на разных сторонах, но посмотри на меня. Я опираюсь на палку, а не сижу на коне. Глаза мои плохо видят, а уши не всегда слышат. Чувствую, что скоро уже смерть моя придёт.

– Если я позволю тебе вернуться в Новгород, что приобрету от этого? Ты ведь опять начнёшь там смуту сеять.

– Я заплачу тебе, князь. Очень много. Столько, сколько платит тебе Новгород за три года.

Великий князь Василий задумался. Средства ему были, конечно, нужны. Великий князь ещё раз посмотрел на старого посадника и махнул рукой. Всё равно он долго не проживёт, подумал Василий Ярославович.

– Хорошо, Павша Ананьевич, ты вернёшься в Новгород, но посадником по-прежнему останется Михаил Мишин. Если тебя это устраивает, то возвращайся.

– Спаси Господь тебя, великий князь. Мне уже не о посадничестве думать надо, а о том, как перед Господом ответ держать. Много грехов на мне. Каяться пришло время.

– Да, Павша Ананьевич, глядя на тебя, иногда думаешь, что смерть лучше такой жизни.

Про себя Павша усмехнулся, но перед князем изобразил смирение и лишь кивнул.

– Вот так я и не заметил, как совсем развалиной стал. Ещё недавно, кажется, стоял на вече, и голос мой слышал каждый новгородец, а теперь и ты, великий князь, еле слышишь меня. Приходит моё время.

– Ну и когда мне подарков твоих ждать, Павша Ананьевич?

– Как в Новгород вернусь, так и подарю всё. Здесь можешь терем мой забрать, но основные мои средства в Новгороде. Я вот надеюсь к концу лета вернуться домой, и значит, тогда ты свои подарки и заберёшь.

– Ну хорошо, Павша Ананьевич, только о посадничестве даже не помышляй! Поклянись, что не будешь искать его и будешь мне союзником.

– Клянусь, великий князь, – тут же сказал Павша Ананьевич, а потом с горькой усмешкой продолжил: – Какое мне посадничество? Отпосадничал уже своё. Пусть молодые живут – теперь их время!

Павша Ананьевич, возвращаясь от князя, на полпути отбросил посох. Все, хватит дедовать, надо готовиться опять Новгородом править! Кашель хорошо, что прошёл. Жаль, что глаза плохо видят, но простой люд этого не заметит. Как только от Костромы отъеду, надо будет на коня влезть, подумал Павша Ананьевич. Вот прибуду в Новгород, сразу вече соберу и займу своё место!

Великий князь Василий Ярославович вернулся из Костромы вместе со своей супругой уже к концу лета. Княгиня Марфа, обделённая мужниной лаской и уже привыкшая к одиночеству, с удивлением смотрела, как скоморохи и весельники скачут перед её телегой, а простой люд ей кланяется. Княгиня Марфа с грустью смотрела на них. Многие считают её сильной и влиятельной, а на самом деле она просто заложница своего положения.

Понимая, что, может быть, это один из немногих её выездов на люди, княгиня жадно рассматривала всё, мимо чего они проезжали. Смотрела на одежду, которую носят жительницы Владимира, и на то, какие украшения надевают. Ей похвастаться ни тем, ни другим было нельзя. Княгиня была одета скромно, и украшений на ней никаких не было.