Бархатная ночь - Джо Гудмэн

— Это ваши конкуренты, миссис Каннинг, — мрачно сказал Джонсон, хотя по его голосу чувствовалось, что и он восхищен прекрасным судном. — Это шхуна Гарнета. Простите меня за эти слова, мистер Каннинг, но ваш отец мало хорошего сказал бы об этом семействе. Говорят, они самые настоящие пираты. Между компаниями порваны всякие отношения.

— Мой муж не такой, как его отец, — сказала Кенна, не зная, что произнесла вслух мысли Риса. — И Гарнеты скоро убедятся в этом.

Джонсон закашлялся, чтобы скрыть изумление. Надо же, как решительно миссис Каннинг бросилась на защиту своего мужа!

— Гарнетов нет уже лет восемьдесят, мэм, хотя и сейчас это семейное предприятие. Теперь делами управляет Тэннер Клауд. У его жены и сестры с мужем тоже доля в этой компании. Кстати, жена Тэннера происходит из рода средиземноморских корабельщиков. Вы слышали когда-нибудь о семействе Квинтон?

— Я слышал, — сказал Рис. — Оно упоминается в записках отца.

— Судоходная компания Квинтонов — это миссис Клауд. Тэннер оказался не промах. Только, благодаря женитьбе на Алексис Клинтон Гарнетам удалось удержаться на плаву, когда во время войны дела пошли неважно.

Позже, когда они проезжали через центр Бостона, Кенна спросила Риса о том, что занимало ее мысли задолго до того, как капитан Джонсон рассказал об Алексис Квинтон-Клауд.

— Ты расстроен, что у меня нет приданого?

— Так вот почему ты все молчишь? — буркнул он. — Собиралась с силами, чтобы задать этот дурацкий вопрос?

Кенна действительно почти не слушала Риса, когда он показывал достопримечательности Бостона. Этот вопрос ее мучил настолько, что она не могла радоваться ароматному весеннему воздуху и первой зелени, покрывшей землю. Для нее этот вопрос не был дурацким, и она так ему и сказала:

— Если бы все случилось по-другому, то и я могла бы иметь наследство. Но вышло так, что я не могу предложить тебе даже весельную лодку.

— Мне не нужна ни лодка, ни самый быстроходный корабль. Мне кажется, я выразился ясно. Мне нужна ты.

Это немного успокоило Кенну.

Рис откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.

Карета остановилась перед большим трехэтажным деревянным домом, расположенным в пригороде Бостона. Черные ставни, закрывавшие окна, подчеркивали нетронутую белизну здания и придавали ему величественный вид, который усугубляли четыре белые колонны перед главным входом, поддерживающие балкон второго этажа.

Рису нравился этот дом, но он молчал, ожидая, какой будет реакция Кенны. В конце концов, она ведь выросла в роскошном особняке.

— О, Рис, какая красота! Почему ты не сказал мне? — Она потянула его за рукав пальто к выложенной булыжником дорожке.

— Это не Даннелли. — Кенна остановилась как вкопанная и с любопытством осмотрела на Риса:

— Я и сама вижу. Несмотря на то что я люблю Даннелли, это всего лишь гробница! А твой дом теплый и живой. Бьюсь об заклад, здесь не найдется ни одного коридора, где бы пахло плесенью. Когда его построили?

— Примерно шестьдесят лет назад. Я знаю, что это всего лишь мгновение в масштабе времени, если сравнивать с Дан…

— Я не думала, что мне так быстро придется пожалеть о той фразе. Надеюсь, ты не собираешься повторять мне ее до конца жизни? Ты боялся, что мне может не понравиться твой дом?

— Да, приходила такая мысль, — робко признался он. — Самый маленький дом, которым владела твоя семья в Брайтоне, и то больше этого.

— Какое значение имеет размер? Я уверена, что этот дом вместит и нас, и слуг, и полдюжины детей и там не придется жить друг у друга на головах.

Рис открыл рот, словно собирался что-то сказать, но промолчал. Упоминание о детях лишило его дара речи. Увидев его смущение, Кенна рассмеялась:

— Успокойся. Их точное количество мы обсудим позже. — Дворецкий открыл перед ними дверь, и Кенна сразу ощутила некоторую холодность в его поведении. Рис послал слугам уведомление о приезде, но выражение их лиц говорило, что они не рады внезапному нарушению привычного уклада их жизни.

Слуги собрались в прихожей, одетые как на парад, и первое, что заметила Кенна, были черные нарукавные повязки. Ни в ее одежде, ни в одежде Риса не было и намека на траур по Роланду и Ричарду, и это вряд ли укрылось от глаз слуг, потому что под рединготом на ней было платье персикового цвета. Кенна посмотрела на Риса в надежде, что он скажет, как поступить, но Рис оставался невозмутим. Он отдал дворецкому свое пальто и помог Кенне снять редингот.

Позади них терпеливо стояли два матроса с «Морского дракона», ожидая, пока им скажут, куда отнести чемоданы. Рис велел им все оставить в холле, хотя дворецкий попытался отправить их ко входу для прислуги. Матросы послушались Риса, и чемоданы плюхнулись на паркетный пол.

Дворецкий, тучный мужчина с красными щеками, которые придавали ему встревоженный вид, нахмурился.

— Добро пожаловать домой, сэр, — сдержанно произнес он. — Мадам, — он кивнул Кенне, — я Алькотт, старший над прислугой. — Затем он снова обратился к Рису: — Позвольте выразить вам наши соболезнования по поводу кончины вашего отца и мистера Ричарда.

— Спасибо, — холодно ответил Рис. Алькотт откашлялся.

— Позвольте, я представлю вас прислуге.

— Пожалуйста.

Только сейчас Кенна сообразила, что Рис не знает никого здесь, и у нее сжалось сердце. Каково ему выслушивать слова сочувствия от незнакомых людей, которым явно не по душе его появление?

— Николас такого бы не потерпел, — сказала она ему позже, когда они сели обедать. Столовая довольно приятная, подумала Кенна. Она была оклеена бледно-голубыми обоями в мелкие белые цветы. Над круглым, орехового дерева столом висела хрустальная люстра, освещавшая комнату неярким теплым светом. С высоких окон свисали золотистые портьеры, а стеклянная дверь вела на террасу. В теплое время она, наверное, была открыта, и ароматы сада наполняли комнату.

— Чего бы не потерпел Николас? — спокойно спросил Рис, разрезая мясо.

— Их высокомерия, — прошептала она, быстро оглянувшись, чтобы удостовериться, что никто из слуг внезапно не появился в дверях. — Он бы их сразу разогнал.

— И остался бы без прислуги. Здесь все иначе, чем в Англии, Кенна. Работников по дому найти непросто. Если я позволю этим людям уйти, их расхватают раньше, чем они соберут чемоданы.

— Откуда ты все это знаешь? Если бы я не была уверена наверняка, то подумала бы, что ты никогда не уезжал из Соединенных Штатов.

— Знаю, так как я неоднократно расспрашивал американцев о стране, прежде чем покинуть Лондон, и потому имел представление о том, какой прием ждет меня здесь.

— Ты хочешь сказать, что мы должны оставить их, даже если они нас ненавидят?

— Думаю, пока это самое лучшее, — сказал он. — Кроме того, я сомневаюсь, что они действительно нас ненавидят.