Операция «Танненберг» - Руслан Мельников

– А вообще-то это за Берту, – тихо добавил Вальтер.

– Василь, что сделано, то сделано. А сделанного – не воротишь.

Тяжелая рука легла на плечо. Бурцев оглянулся. Дмитрий стоит рядом. Стоит и хмурится. Смотрит туда, куда прежде смотрел эсэсовец – на тракт. В ту сторону, где Взгужевежа.

– Твои союзники, лесовики эти в шкурах, сказали, будто тевтоны с немецкими колдунами пожаловать сюда могут, – озабоченно проговорил новгородец. – Надо бы нам в лес уходить или…

– Или не уходить, – мрачно перебил Бурцев.

Просто уйти, бросив все, как есть, нельзя – наследили слишком. Перебитая застава у платц-башни в вайделотском лесу. И обоз этот… Скоро, скоро начнется такой переполох, что немцы и Пруссию, и Жемайтию, и Добжиньскую землю облавами прочешут. И все пути-дорожки перекроют. И к Взгужевеже тогда на пушечный выстрел не подберешься.

Расклад такой: хорониться в лесах нынче времени нет. Нужно переть по тракту до самой Освальдовой вотчины. До башни на холме, или что там осталось. А встречи с конвоем, идущим навстречу, все равно не избежать.

– Биться будем? – дружинники вокруг оживились.

А уж как жмудины радовались…

Ну, что ж, в конце концов, одна большая «колесница» и три-четыре маленьких – не так уж и много. Если напасть внезапно, если закидать врага стрелами из китайских арбалетов-автоматов. Стоп-стоп-стоп! А, собственно, почему только стрелами-то?

Бурцев окинул взглядом обозные повозки. И их содержимое. Глянул на прицеп, где покоилась «Бешеная Грета». Елки-палки, ведь у них сейчас в руках орденская артиллерия! Не Бог весть какая, но стреляет же. Должна… И со всем необходимым припасом к тому же. Грех не использовать такие трофеи в грядущей стычке!

Бурцев ухмыльнулся:

– Да, будем, други. Будем биться. Огненным боем.

И, подумаешь, блин, грузовик, мотоциклы да кучка фантиков с тевтонами. Бивали таких прежде, побьем и сейчас. Только бы успеть подготовиться. И чтоб не помешал никто.

Бурцев начал сыпать команды. Первым делом выслал по тракту – в обе стороны – дозор. Вперед – дядьку Адама. Назад – Бурангула. Приказал влезть на деревья повыше, чтоб окрестности – как на ладони были, да чтоб прямой широкий тракт просматривался подальше. Влезть и смотреть в оба, не зевать.

– А ежели что – сразу на лошадь и галопом ко мне! – напутствовал Бурцев.

Потом приступили к работе. Да так, что дым – коромыслом.

Место для засады выбрали на подходе к обозу. Меж двух поворотов. Там тракт шел прямо, а после, сильно сузившись, резко, почти на девяносто градусов, поворачивал перед небольшим болотцем. И снова – прямехонькая дорога. И снова – поворот.

А на первом вираже, сразу за обочиной, – густая зеленка: хоть слона прячь. Кустарник, молодые деревца… Вот туда-то, в заросли, заранее съехав с дороги, чтоб не мять кусты и не валить деревья на выбранном для боя участке, Бурцев немецким тягачом подтянул прицеп с «Бешеной Гретой».

Да, хороша позиция! С полкилометра прямой, как по линеечке проложенной и не очень-то широкой дороги. По обочинам – сплошная стена леса, так что никуда не деться. Ставь бомбарду на прямую наводку – и ядро полетит по-над дорогой, где-то на уровне лошадиной груди. И сметет любого, кто выйдет на роковую пятисотметровку.

По-хорошему следовало бы прикопать орудие поглубже и поставить сзади бревенчатую крепь. Отдача-то у такого монстра должна быть – мама, не горюй. Любой лафет после первого же выстрела разнесет к едрене фене, любую платформу расшатает. Но на такую подготовку целый день уйдет. А делалось-то все сейчас с расчетом на один-единственный выстрел. Второго уже не будет. Не успеет просто толстушка «Грета» второй раз бабахнуть.

Мощной лебедкой прицепа, какой и танки ворочать можно, опустили ствол бомбарды на землю. Установили так, чтоб жерло пялилось на тракт. Чтоб каменное ядро пронеслось посередке полукилометровой дистанции – от поворота до поворота. С боков «Бешеную Грету» укрепили деревянными клиньями. Позади в качестве упора поставили прицеп и тягач, груженный ядрами. Для пущей надежности ствол обмотали, опутали буксировочными тросами. Хоть что-то… Хоть какое-то противодействие отдаче.

Затем пришлось изрядно помучиться с зарядом. В качестве более-менее компетентных советников выступили трое. Первый – Телль, разбиравшийся не только в арбалетах, но и имевший некоторое представление об артиллерии пятнадцатого столетия. Второй – Хабибулла, припомнивший деревянную пушчонку-модфаа Мункыза. Третий – Сыма Цзян, в прошлом пороховых дел мастер при татаро-монгольском войске. Бурцев выслушал всех. И поступил по-своему. Сообразно военному опыту, общим знаниям теории баллистики и интуиции.

Порох в гигантское орудие закладывали мешками. Всего кэгэ двадцать – двадцать пять вышло, не меньше. Можно было бы и больше всунуть, но Бурцев побоялся переборщить – разорвет еще ствол на фиг. А так, по его разумению, вполне должно хватить, чтобы пальнуть хорошенько. На километр. Ну, плюс-минус… Сотня-другая метров.

Поверх плотно утрамбованного пороха забили «пыж» – целое березовое поленце. Несколько таких «пробок» обнаружилось в прицепе «Фамо» меж ядрами.

Тяжеленное, с полтонны или около того, каменное ядро в раззявленную пасть «Бешеной Греты» вкатывали опять-таки при помощи лебедки и рычагов. Вкатили… Через запальное отверстие в задней части бомбарды проковыряли дырку в мешке с порохом, сверху, по стволу, отвели пороховую дорожку.

Уф! Бурцев вытер пот. Похлопал «Грету» по необъятной «попе». И как только тевтоны прежде управлялись с этакой дурой без тягача? Как перетаскивали от крепости к крепости?[19]