Украденные ночи - Виктория Холт

Мы расположились в гостиной, и нам подали лимонад в высоких зеленых бокалах.

— Разве тебе не понравился бал, Сэйра? — озабоченно спросила Клития.

— Милая Клития, — заговорила я. — Ты так ради меня старалась, стремясь наилучшим образом представить меня здешнему обществу, и бал удался на славу.

Я посмотрела на ее встревоженное лицо и вдруг решила поделиться с ней своими сомнениями.

— В саду я случайно подслушала разговор о Клинтоне и этой женщине, Ануле.

— О Боже! — на ее лице отразилось участие. — И зачем только она приходила! Я никогда ее не приглашаю, но она приходит, когда ей самой вздумается. Клинтон иногда привозил ее с собой, и никто не осмеливался отказаться принять ее, опасаясь поссориться с ним… и, возможно, с ней тоже.

— То, что я услышала в саду, говорила миссис Гленденнинг.

— Это завистливая и злобная женщина. Она всех готова очернить.

— Разговор шел о том, что гостей шокирует присутствие Анулы. Из него следовало, какие отношения связывали ее с Клинтоном. Вчера вечером, после бала, я высказала ему свои претензии.

— О Сэйра!

— Не беспокойся, мы с Клинтоном отлично поняли друг друга. Я дала ему понять, что не потерплю продолжения этих отношений.

— Я уверена, что ему это и в голову бы не пришло.

Милая Клития! Я поняла, что ее связывают с Сетом гораздо более традиционные отношения, чем те, что сложились между мной и моим супругом.

— Как жаль, что до тебя дошли сплетни, распускаемые этой женщиной.

— Я побеседовала с Анулой в твоей спальне, — произнесла я. — Она вручила мне подарок. Я его у тебя забыла. Она вошла в комнату, пока я поправляла прическу. Мы очень мило поговорили.

Клития нахмурилась.

— Что тебя тревожит? — спросила я.

Клития заколебалась, но потом ответила:

— Анула — очень страстная женщина. Они с Клинтоном часто и бурно ссорились. Она его безумно ревновала. Однажды она даже попыталась его убить. Она ударила его ножом и серьезно ранила. Этот скандал поспешили замять, но я об этом не забыла. Ты же знаешь, что Шеба приходится ей теткой. Шеба рассказала мне, что Анула — реинкарнация одной из древних королев Цейлона. Такая королева действительно была. Королева Анула. Я об этом читала. Это первая королева Цейлона. У нее было множество любовников, и она даже отравила пятерых из них. Ее заживо сжег пасынок, которого она тоже планировала отравить, чтобы расчистить дорогу к трону своему сыну.

— И они действительно в это верят?

— Еще как. Шеба говорит, что Анула закабалила Клинтона с помощью приворотных чар. Шеба была уверена, что Клинтон не привезет с собой из Англии жену.

— Похоже, я угодила в сети интриг.

— Все это полный вздор. Анула всего лишь женщина, которая любит добиваться своего. До сих пор ей это удавалось.

Я встала.

— Я хочу показать тебе подарок, который она мне вчера вручила. Он очень красивый, и, судя по всему, она приложила немало усилий, чтобы он подходил к моему платью.

Мы поднялись в спальню. На столе лежал завернутый в бумагу веер.

Я развернула его и раскрыла, демонстрируя прекрасные павлиньи перья.

Едва взглянув на него, Клития прижала пальцы к губам, как если бы у нее перехватило дыхание.

— Она подарила тебе это!

— Да. Не правда ли, он прелестен?

— Сэйра, ты не должна это у себя оставлять. Его нельзя даже просто держать в доме. Мы ими никогда не пользуемся. Павлиньи перья приносят несчастье.

Я изумленно уставилась на нее.

— Ты и в самом деле веришь…

— Здесь изредка делают такие штуки для приезжих. Но никто из местных не станет ими пользоваться. Это к несчастью, и я это знаю. Павлиньи перья означают смерть.

Клития вырвала веер у меня из рук и бросилась бежать вниз по лестнице.

В саду она чиркнула спичкой и поднесла ее к перьям. Я молча смотрела, как пламя обращает их в пепел.

— О Клития, — вздохнула я. — Они были так прекрасны.

— Она желает тебе зла, Сэйра, — тихо произнесла Клития. — Ты должна быть очень осторожна.

В конце недели Клинтон объявил, что на несколько дней едет в Коломбо, где у него намечены деловые встречи. После этого ему предстояла поездка в Галле, а затем на север, к устричным отмелям. Он собирался отсутствовать около двух недель, а поскольку он не хотел, чтобы я оставалась дома одна, то предложил мне переехать на это время к сестре.

Клития восприняла это предложение с восторгом. Она радовалась тому, что теперь мне не нужно будет ездить туда и обратно, и все это время я проведу с ней. Она сама заехала за мной. Я положила в дорожную сумку несколько платьев и других мелочей, которые могли мне понадобиться, попрощалась с Клинтоном, и мы тронулись в путь.

Окна комнаты, отведенной мне в отцовском доме, выходили в сад, за которым начинался лес. На столе стояла большая ваза с ветками цветущей калины. Это Клития позаботилась о том, чтобы я чувствовала себя желанной гостьей. Она беспрестанно твердила мне, как она счастлива принимать меня под своей крышей. Я не могла не задаваться вопросом, видится ли Клинтон с Анулой или другими женщинами. Я понимала, что неуверенность теперь всегда будет отличительной чертой наших взаимоотношений. В них не было места доверию и чувству защищенности.

Но на это короткое время я хотела обо всем забыть. Я собиралась с пользой проводить время с Сетом, пополняя свой багаж знаний о плантации. Кроме того, мне предстояло тесное общение с Клитией, стремительно превращавшейся в мою ближайшую подругу. Как я радовалась тому, что у меня теперь есть сестра. И пусть она во многом отличается от меня, все же главное то, что мы так замечательно с ней поладили.

Я оглядела комнату с кремовыми занавесками из мадрасского хлопка, с неизбежным противомоскитным пологом и затянутыми сеткой окнами и почувствовала, что мне и в самом деле рады. Я твердо решила насладиться своим пребыванием здесь, выбросив из головы все мысли о Клинтоне и о том, как он проводит время, находясь вдали от меня. Столкнувшись лицом к лицу с Анулой, задав мужу прямые вопросы относительно его связи с этой женщиной и получив не менее прямые ответы, я нуждалась в передышке, пусть и короткой. В характере Клинтона была одна добродетель, которую я высоко ценила. Он никогда не стремился лгать. Вот и в этом случае он тоже не стал выкручиваться, как поступили бы на его месте другие мужчины. Он прямо и честно заявил: «Да, она была моей любовницей». Что мне хотелось знать, так это, порвал ли он с ней. Познакомившись с Анулой и зная Клинтона, мне нетрудно было представить, что они способны с легкостью возобновить прерванное общение.

Но, по крайней мере, у меня появилось время, чтобы все обдумать и принять наиболее правильное решение относительно того, как мне поступить дальше.