"Царство свободы" на крови. "Кончилось ваше время!" - Алексей Волков

Николаев нагнулся к противнику. Нет, не Меченый. Может, проходил по каким-нибудь делам, просто нельзя же помнить все особые приметы. Довольно крепкий, одетый в поддевку. Лицо заурядное, без особых примет… А ведь еще дышит, даже конечности чуть трепыхаются. Едва-едва, словно конец пути недалек. Ладно, главное — не убежит. Вот как там с остальными…

Стрельба за окнами уже стихла. Николаев машинально подобрал выпавший из рук подстреленного преступника небольшой «браунинг», еще раз бегло окинул взглядом комнату и двинулся назад. Вроде нехитрые движения, однако почему-то качнуло. Вот где угораздило нарваться! И рана начала болеть уже всерьез, а одежда понемногу напитывается кровью.

Загрохотали шаги на лестнице, а затем один за другим в первую комнату вступили молодой мужчина и совсем уже молодая женщина. Оба едва одетые, явно недавно занимавшиеся вполне понятными амурными делами. Следом за ними шагнул Суханов с револьвером наготове.

Опять не Меченый. Оставалось надеяться, что виновник облавы задержан во дворе. Но вот что будет, если матерый уголовник вообще выбрал для себя другую «малину», а сюда заходил лишь мельком по каким-то делам!

— Наверху больше никого, — отрапортовал помощник.

— Здесь тоже. В последней комнате один труп. Что снаружи?

Последний вопрос был обращен к только что вошедшему милиционеру из числа следивших за домом.

— Двое пытались уйти через окно. На попытку задержать открыли огонь. Масянова убили. Ну и мы их…

— Плохо, — вздохнул Николаев. Больше по убитому милиционеру, чем по бандитам. — Меченого не было?

— Как не было? Вот как раз он Масянова и убил! Прямо в голову попал, собака! Сейчас сам валяется…

— Ладно. Оформляйте всех этих. И трупы это… сюда стащите. Будем ждать, когда пролетки подойдут.

Жаль, конечно, что Меченого не взяли живьем, однако раскрутить можно будет и этих. Возможно, даже легче. Все-таки главарь более матерый, уже попадался в сети. А вот плечо болит и перед глазами почему-то все поплыло…

4

— Как вы?

— Нормально. Ходить могу, — улыбнулся Николаев.

Нормального было мало. Рана гноилась, приходилось постоянно ходить на процедуры, а в больницу класть отказывались, ссылаясь на нехватку мест. Мол, ничего особо страшного, а лишних коек не имеется. А также — плохо с санитарками, врачами, в общем, дома потихоньку вылечитесь.

Ладно, хотя бы головокружения прекратились, и лишь иногда донимал жар. Да левая рука слушалась плохо, и все домашние дела приходилось делать абы как. И все-таки могло быть намного хуже, если бы пуля прошла левее. А так… Пройдет же. Не через неделю, так через месяц. С одной стороны, даже хорошо побыть дома и хоть немного отдохнуть от бесконечных дел. И даже всякие органы и службы не могут привлечь для своих операций. А то ведь уже намекали, мол, переходи к ним. Уголовники, мол, ерунда. Главная опасность — контрреволюционеры. Первые мешают жить лишь гражданам, вторые представляют опасность для правительства.

Суханова явно распирало от новостей. На то и молодость, чтобы энергия бурлила, и даже полный рабочий день не мог вымотать до конца.

— Ладно. Садись и рассказывай. — Николаев придвинул пустую консервную банку, служившую ему в данный момент пепельницей, извлек папиросу, посмотрел на помощника.

Тот понял, чиркнул спичкой, затем прикурил сам.

— Они это. Шесть дел разом закрыли. Правда, пока раскрутил… Все по вашему методу. Мол, подельники сознались, а тем, кто играет в молчанку, срок будет другой…

Он говорил взахлеб, гордясь собой, а Николаев вдруг поймал себя на том, что почти не слушает помощника. Главное — банда взята, а уж как их выводили на чистую воду, дело десятое. Да и другие проблемы казались в данный момент важнее. Газеты злорадно сообщали о разгроме московских войск, хотя в последнее время названия населенных пунктов повторялись, и, следовательно, отступлений больше не было. Пусть Николаев сознавал почему, и что армия здесь особо ни при чем, но может, сумеют воспользоваться невольной паузой в боевых действиях, подтянут резервы, организуют контрудар…

— Чайник поставь, пожалуйста, — воспользовался он некоторой паузой в затянувшемся рассказе. — Наверно, и чаю еще не пил.

— Ах да, — спохватился Суханов, завозился с примусом, потом принялся озираться в поисках чашек. — Но пил я, честное слово! Только не помню когда.

— Часы не помнишь или день? Если последнее, плохо твое дело.

— Нет, я даже пообедал сегодня в буфете, — отверг предположение помощник. — Там биточки в сметане давали, так я две порции умял подчистую.

— Обедал он… Сейчас, между прочим, восьмой час, и обед твой был давно. Биточков у меня, правда, нет, но есть сало с хлебом, баранки к чаю… Так что, это… поужинаем.

Он и сам вдруг ощутил, что не против перекусить. В обычное время обедать приходилось где-нибудь на стороне, семьей так и не обзавелся, самому готовить вечно некогда, нанимать прислугу — не на жалованье следователя. Сейчас же, когда вроде постоянно находишься дома, аппетита зачастую нет. То температура, то слабость. Перекусишь чего-нибудь, и опять лежишь. Когда — с книгой, когда — просто так.

— Вас там как-то спрашивали, — нарезая сало и хлеб, поведал Суханов. — Опять эти… Но узнали про ранение и ретировались.

— Слава богу! Надоели уже.

— Что хоть хотят?

— Чтобы к ним перешел. Мое дело — преступников ловить, а не это… недовольных властью вычислять. Я, может, сам ею недовольный.

Суханов хохотнул:

— Сегодня у нас слух прошел. Будто этих борцов разгромили где-то у границы. Молва опять приписывает все Покровскому. Но тут не знаю, за что купил, за то и продаю. И еще, будто всю милицию вслед за армией хотят временно на казарменное положение перевести. В городе неспокойно, в деревнях власть вообще признавать перестали…

— Где они только казармы для нас возьмут, — пробурчал Николаев.

Он порадовался про себя. Все-таки порою лучше быть раненым, зато никакое начальство тронуть не может. Не бывает худа без добра. И Покровский молодец. Суханову не расскажешь, однако слухи те правдивые. Зная место засады, бывший летчик элементарно устроил охоту на охотников. Чтобы в следующий раз другим неповадно было. Теперь же наверняка уже вновь гуляет по Сибири, поднимая народ для борьбы.

— Точно! — Суханов затушил папиросу, посмотрел на чайник. Не закипает ли?

— Подожди, — Николаев покопался в недрах шкафа и извлек оттуда бутылку казенной. Настоящей, между прочим, подаренной по случаю одним благодарным гражданином. — Давай понемногу за успешное раскрытие кучи дел. Не каждый день сразу такая удача. Открывай!

Кто же откажется от подобного предложения вечером удачного дня?

Закусили салом за неимением чего-нибудь другого. Суханов вопросительно посмотрел на начальника, дождался его кивка и сразу начал разливать по второй. Только взялся за рюмку, как где-то очень далеко сухо щелкнуло несколько винтовочных выстрелов.