Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы - Сергей Кремлев

В своём месте у нас будет повод поговорить о вступлении СССР в войну с Японией подробно. Но сразу можно сказать, что вряд ли этот акт СССР был нежелателен для Трумэна и Бирнса в 1945 году в той мере, в какой это следует из слов Бирнса, относящихся к 1958 году.

Тогда, в 1945 году, даже на пике «атомной» эйфории, янки в нас нуждались, хотя им, конечно же, заранее становилось грустно от мысли, что участие СССР в войне с Японией неизбежно укрепит как тихоокеанские позиции СССР, так и положение китайских коммунистов, противостоявших Чан Кайши.

Разговор об этом у нас впереди.

Но кто же кого проверял в Потсдаме?

Черчилль был уверен, что Трумэн и он проверили Сталина. Однако фактически два англосакса дали возможность Сталину проверить их самих. По тому, что Трумэн не пожелал быть полностью откровенным со своим главным – главным по мощи, по роли и значению в предстоящей войне с Японией – союзником, Сталин понял, что дружественных отношений с Соединёнными Штатами у СССР теперь, после смерти Рузвельта, быть не может.

Не говоря уже об Англии.

Сталин и без того знал и понимал, что Трумэн и круги, стоящие за ним, – это не Рузвельт, что круги, стоявшие за неожиданно (?) умершим президентом и относительно лояльные к России, теряют теперь влияние. Но то, как Трумэн провёл свой «зондаж» 24 июля 1945 года, лишний раз эту уверенность Сталина подтвердило.

Поэтому Черчилль ошибся самым забавным образом, пытаясь «расколоть» Сталина, Черчилль вместе с Трумэном сам подставил себя под внимательный изучающий сталинский взгляд.

То есть Черчилль и Трумэн думали, что они проверяли Сталина: насколько, мол, он осведомлён об атомных делах и разбирается в сути новой ситуации. А на деле Сталин проверил лояльность и искренность союзников по отношению к СССР.

И вот уж Сталин в своих выводах относительно английского премьера и американского президента не ошибся.

ДА, ТЕПЕРЬ с окончанием войны в Европе союзники по антигитлеровской коалиции начинали постепенно расходиться по разные стороны баррикад, и не Сталин был тому виной.

Пол-России лежало в развалинах… России и Сталину нужны были внешний мир и максимально возможная экономическая поддержка со стороны любой страны, желающей мирно сотрудничать с Россией, а не строить планы нового противостояния с ней.

Но далеко не всех устраивала сильная Россия, быстро восстанавливающая себя и процветающая. К тому же теперь, после победы 1945 года, Советская Россия имела в Европе принципиально иное и значение, и влияние. Венгрия, Румыния, Польша, Югославия – ещё лет десять назад чуть ли не английские вотчины теперь входили в орбиту Москвы, как и Албания, Болгария, Чехия со Словакией… Тяготела к Москве Греция, велик был авторитет России во Франции и в Италии…

И советские войска стояли в самом центре Европы.

Было от чего тревожиться мировой Золотой Элите, было от чего негодовать и её верному слуге – Уинстону Черчиллю.

Вот и иллюстрация к этой общей констатации, относящаяся к весне 1945 года. 5 мая 1945 года первый секретарь посольства СССР в Югославии В. М. Сахаров беседовал с маршалом Югославии Иосифом Броз Тито. Был затронут вопрос и о Триесте.

Сахаров записал в служебном дневнике:

«Тито с возмущением заявил о «нахальном поступке» англичан, вошедших в Триест после его освобождения югославской армией, да ещё заявивших о взятии пленных. Возможно, сказал Тито, в таком большом городе и остались в каких-либо домах немцы, возможно, что, попрятавшись при появлении партизан, они вышли из укрытий, чтобы сдаться англичанам. Англичане хотят иметь Триест, заявил Тито, но мы его не отдадим, не можем его отдать.

По словам Тито, англичане безобразничают в некоторых городах, поддерживая демонстрации фашистов силой оружия, своими танками и препятствуя при этом вмешательству югославских властей и армии».

Ныне Триест – это узкая, вытянувшаяся вдоль Венецианского залива Адриатического моря часть итальянской территории с крупным портом Триест.

Основали город древние римляне как колонию Тергесте. Но поскольку место было стратегически удобное, Триест входил в разное время в состав разных государств: одно время даже в состав наполеоновской Франции, образовавшей вдали от метрополии южные Иллирийские провинции. К ХХ веку эти земли принадлежали Австро-Венгрии, и Триест был крупнейшим австрийским портом. Триест был также экономическим и историческим центром славянской Юлийской Крайны и в этом качестве тяготел к Югославии, точнее, к Словении. После Первой мировой войны эта зона по Сен-Жерменскому договору 1919 года отошла к Италии, несмотря на протесты местных славян и Югославии.

В 1943 году Триест оккупировали немцы, 30 апреля 1945 года он был освобождён партизанами маршала Тито, а далее события развивались так, как это описано в дневнике В. М. Сахарова: Триест заняли англо-американские войска. И заняли надолго: до 1954 года, когда Триест и зона западнее его отошли к Италии, а зона восточнее Триеста – к Югославии. До этого здесь существовала «Свободная территория Триест» под контролем Совета безопасности ООН, то есть под контролем США.

Англосаксы расставались с частью зоны Триеста в 1954 году по нужде: надо было постараться удержать при себе Югославию, начинавшую после нескольких лет разрыва восстанавливать отношения с СССР. Однако стратегически наиболее существенная часть зоны Триеста отошла к Италии, то есть по тем временам – к США, если иметь в виду не формальную государственную принадлежность, а военно-политическую сторону дела.

Впрочем, вернёмся в 1945 год…

Приведённый выше пример Триеста показывает, как нагло, грубо, попирали англосаксы естественное право народов и принципы свободы тогда, когда не встречали равнозначного противодействия.

Они поступали так ещё с тех времён, когда незабвенный Фёдор Ушаков штурмовал кораблями бастионы сухопутных средиземноморских крепостей и учреждал Республику Ионических островов. Потому бритты Ушакова и не любили за ум и силу. Но Ушаков в своих действиях был связан проанглийским Петербургом.

Теперь Россия на Лондон не заглядывалась. И если адмирал Нельсон и леди Гамильтон не любили Ушакова в 1798 году, то как же должны были потомки Нельсона и леди Гамильтон в 1945 году не любить и – чего уж там – попросту ненавидеть не зависимого ни от кого, кроме руководимого им народа, русского вождя Сталина!?

Они его, конечно, и ненавидели. И оттого, что пока что не могли обойтись без Сталина и России, они ненавидели Сталина и Россию ещё больше.

Но пока – скрыто.

Почти сразу после окончания войны начались разногласия между союзниками и Советским Союзом. Даже во время войны упряжка из русского медведя, американских слона с ослом и британского льва тянула военную «телегу» недружно. Теперь же, когда Россия пришла в центр Европы, когда русские контролировали полностью Польшу, Румынию, Венгрию, Словакию, Болгарию, Югославию, часть Чехии, Австрии и Германии, англосаксы по обе стороны Атлантики начинали чувствовать себя и вовсе неуютно.